— У меня не было другого выхода, Павел Филиппович. Пришлось обменяться с вами силой.
Я заметил, как сильно дрожат руки девушки. А слова про обмен силой дались ей с большим трудом.
— Искупитель… — простонал я, прикрыв глаза ладонью.
Меня трясло. Кровь раскалилась, кожа стала чувствительной, и даже ткань одежды раздражала грубым прикосновением. Где-то на краю сознания я слышал далекий тревожный крик цапли.
Вязкий воздух никак не желал течь в легкие, и я через силу втянул его в себя.
— Ваше лечение творит чудеса, Арина Родионовна, — пробормотал я, прислушиваясь к ощущениям. Мне отчаянно не хотелось открывать глаза, не хотелось возвращаться в реальный мир, где нужно быть серьезным, правильным, холодным. Где придется следовать правилам жизни и соответствовать ожиданиям. Ожиданиям чужих людей. И от этого простого осознания мне стало так горько, так гадко.
— Павел… Филиппович? — позвал меня нежный голос. — Как вы?
Чувствовал я себя прекрасно. Светлая сила, которую в меня влила девушка, обжигала вены. В теле билась волна эйфории. Она словно качала меня, убаюкивая. А на губах все ещё чувствовался поцелуй секретарши. Правда, моя собственная сила пока откликаться не хотела. Словно некромант во мне решил взять отпуск. Раньше мне казалось ужасным остаться опустевшим. Сама мысль лишиться темной силы внушала мне трепет. Но сейчас мне было хорошо.
Хотя это неудивительно. После того как я так пережег себя в бою, я должен был умереть. И только Нечаева в буквальном смысле этого слова вытащила меня с того света. Наполнила собой и это было…
— Восхитительно… — я не сразу понял, что произнес это вслух.
— Я очень боялась, что вы не вернётесь, мастер Чехов, — тихо произнесла девушка.
— Что в вас за магия? — хрипло уточнил я.
Девушка вздохнула, тяжело поднялась на ноги и поправила подол юбки, застегнула пиджак. Отвечать она не спешила, а я не решался торопить свою спасительницу. Просто позволил себе слабость любоваться ею. И как я раньше не замечал, насколько нежная кожа у Арины, как блестят ее волосы, какими большими кажутся глаза. Ее губы казались манящими. Я точно знал теперь какие они на вкус. И вряд ли смогу забыть об этом. Имею ли я право на это знание? О чем я думаю?
— Не знаю, — смущённо ответила девушка наконец, вырывая меня из нирваны. — Просто всегда так было, если я пожелаю, то коснувшись другого человека, могу его сильно взбодрить. А ещё это очень… приятно.
На последней фразе щеки девушки густо покраснели.
— В меня словно бы вливается его сила. А в него моя, — пояснила она. — И когда она смешивается, получается такой вот забавный эффект.
Я встал с холодного пола и охнул. Ноги слушались меня плохо. И я честно признался:
— В прошлый раз, когда вы меня коснулись, я просто ошалел от невероятного… ощущения, — говорить вслух о том, что мне хотелось совершить нечто неприличное, я не стал. — И это было просто прикосновение.
Девушка немного помолчала, словно подбирая слова. А затем набрала в грудь воздуха и резко выпалила:
— Мне тоже. Очень. А сейчас…