— Я постараюсь, — произнёс я и завершил вызов. Взглянул на часы. Одиннадцать. Пора собираться на дуэль.
Я пригладил волосы, посетовав на самого себя, что не подстригся перед поездкой. Отросшие пряди немного мешались. С этими мыслями я вышел из комнаты.
К моему удивлению, на и дуэль собрался не только я. Вся семья была уже в сборе и сидела за столом гостиной.
— Ты можешь не идти, — произнёс отец, когда я оказался на первом этаже.
Я удивленно посмотрел на Филиппа Петровича.
— Полуденная дуэль обязательна для посещения, — пояснила за него бабушка. — На ней должны присутствовать все совершеннолетние гости резиденции. Кроме тех, кто недавно принимал участие в бою.
— Так что ты можешь не идти, — закончил отец. Но я покачал головой:
— Мне нужно поговорить с Александром Васильевичем. И пригласить на тренировку князя Шуйского.
— Парень еще не догадывается, в какое осиное гнездо он сунулся, — пробормотала Маргарита Ивановна.
Чехов качнул головой:
— Не стоит недооценивать его. Сдается мне, что этот парень далеко пойдет.
— Идем? — предложил я, желая скорее оказаться на воздухе.
Мы вышли из дома и молча направились к резиденции.
Арена меня впечатлила. Она походила на воронку. В самом центре расположилась круглая площадка, щедро посыпанная песком. Ее окружал забор, сколоченный из свежеструганных досок в рост человека. Вокруг арены на возвышении были установлены лавки для зрителей, и даже роскошная ложа с троном для Императора.
Нашей семье, как и семье Мининых, был выделен целый сектор. Соперники были уже в сборе. Сидели на своих местах, глядя на нас с нескрываемой злобой.
Мы едва успели занять свои места как в свою ложу вышел сам Император. Сегодня он надел белоснежную рубашку с широкими рукавами и черные военные брюки, заправленные в ботинки с высокой шнуровкой. Его сопровождало несколько человек. Среди них я узнал Тимофея и Иванова. Парни расположились по сторонам трона. И все присутствующие поспешно встали, приветствуя великого мастера аплодисментами.
— Мы собрались, чтобы стать свидетелями дуэли, — громко провозгласил он. — пусть восторжествует справедливость.
Станислав Викторович махнул рукой и сел в кресло. Откинулся на спинку, и дал знак к началу.
Зимин сбросил куртку, оставшись в свободной рубахе и таких же штанах. Затем спокойно зашагал к арене и легко перемахнул через борт, очутившись на площадке. Отчего-то он показался мне куда меньше, чем вблизи. Быть может, дело было в том, что его противник казался богатырем.
Епифан брел неспешно, загребая босыми ступнями светлый песок. Его неровно остриженные волосы торчали во все стороны, напоминая гнездо. Бычья шея не поместилась в ворот рубахи, и ткань оказалась надорвана, видимо для удобства.