— Оскорбление было нанесено Михаилу. Ему и решать, остались ли у него претензии.
Девушка, сопровождавшая Долгорукого, ахнула. Видимо, это была откровенная наглость со стороны Морозова. Впрочем, Долгорукий и бровью не повел. Великий князь умел держать лицо. Этого у него было не отнять. Долгорукий посмотрел на меня, ожидая ответа. И я только развел руками:
— Все делали ошибки в молодости. Мы с вашим сыном друг друга недопоняли. И решили вопрос как подобает мужчинам. Надеюсь, он признал, что был не прав, и не затаил на меня зло?
Мужчина, Сопровождающий Долгорукого побледнел. Из чего я сделал вывод, что мои слова были истолкованы как оскорбление. Но Долгорукий только кивнул:
— Хорошо. Извинения были принесены в присутствии свидетелей. Семьи Долгоруких и Морозовых не имеют претензий друг к другу. А теперь, с вашего позволения, я откланиваюсь. У меня еще много дел.
С этими словами он развернулся и вышел из гостиной. Сопровождающие поспешили за ним.
Когда Долгорукий уже садился в машину, к воротам особняка прибыли еще два автомобиля. Черные, тонированные служебные “Волги”, как и машина Великого князя.
— Это еще кто? — начал было я.
— Представители Синода, — ответил Денис, всматриваясь в авто. — Смотри.
Он указал на номера. Сделанные белой краской на черном фоне.
На гостей обратили внимание не только мы. Долгорукий, который уже садился в "Волгу", вдруг остановился, глядя на черные “Волги”. И я ощутил, что Великий князь… боится.
“Волги” въехали на территорию. Остановились так, чтобы пропустить кортеж Долгорукого. Из первой машины вышли двое. Уже знакомый нам Никон и парень лет двадцати, в строгом черном костюме и шляпе. Заметив Долгорукого, парень дружелюбно улыбнулся и коснулся полей головного убора, приветствуя великого князя. И от этого жеста Алексей едва заметно побледнел. А спесь и бесноватая смелость слетела с него как позолота с цыганского самовара.
— Чудные дела, — пробормотал я, вглядываясь в творящееся во дворе.
— Ты о чем? — не понял Денис.
— Великий князь как будто… боится, — я кивнул на происходившее во дворе.
Братец всмотрелся в Долгорукого:
— Твоя правда, — неуверенно ответил он.
Великий князь тем временем сел в машину, и кортеж выехал с территории. А представители Синода вошли в гостиную:
— Мир вашему дому, — поприветствовал нас мужчина в белой рясе и уже знакомой мне папкой для бумаг.
— И вам доброго дня, — в один голос ответили мы.