— Отец получил с нее клятву верности очень давно.
— То есть она тут на правах крепостной? — неприятно удивился я.
— Она получает зарплату, — не оборачиваясь возразил Денис. — И защиту семьи.
Мне хотелось уточнить, помогла ли эта защита самому главе семьи, но я вовремя прикусил язык. Незачем давить на больные мозоли тому, кто помогает мне и не желает зла.
— Поверь, Лилия вовсе не беззащитная. И если бы она захотела уйти, то никто бы не сумел ее удержать.
Я оглянулся, ощутив лопатками чей-то внимательный острый взгляд. Но позади никого не оказалось.
— Не отставай, — потребовал Денис, огибая особняк.
— А куда мы? — уточнил я,
— Увидишь. Учитель у тебя будет странный, но другого, извини, уж вряд ли найдем.
Я все еще восстанавливал дыхание и потому не ответил. Странностей в этом мире я уже навидался. Так что удивить меня будет сложно.
Мы обогнули особняк, подошли к низкой ограде, за которой виднелись невысокие строения. Из-за пик забора мне были видны только двускатные крыши построек. Да в отдалении была едва заметная статуя. Силуэт высокого мужчины. Но кто именно был изображен в камне я так и не разобрал.
Денис прошел в открытые ворота, свернул направо, к одному из зданий. И только теперь я понял, куда мы пришли. И от осознания этого, мне стало слегка не по себе:
— Это же…
— Семейное кладбище, — не оборачиваясь, пояснил Морозов. — Учитель не может покидать освященную землю.
Он хихикнул, довольный только одному понятной шутке.
Было заметно, что об этом месте заботятся. Между густой травой пробивались белые дикие цветы. Чуть поодаль высились пышные кусты шиповника, усыпанные соцветиями. Те источали вязкий аромат, и отчего-то он показался мне слишком душным.
Морозов подошел к входу в один из склепов и зашагал по траченным временем ступеням.
В помещении было холодно. В нос ударил едва заметный запах плесени. И еще чего-то. Каких-то трав и цветов.
Вдоль стен тянулись ниши, в которых разместились каменные саркофаги. На боках были выбиты имена и годы жизни. Некоторые из них оказались истертыми от времени и явно перенесенными сюда откуда-то еще.
У дальней ото входа стене высился каменный трон, на котором сидел человек. Выглядел он жутко. Бледный, белые как снег волосы, осунувшиеся черты лица. Морщины, глубоко врезавшиеся в кожу. Он склонил голову к подбородку и крепко спал. Грудь его мерно вздымалась, а руки покоились на подлокотниках.