Я переломил обрез, выбрасывая стреляные гильзы, и забил новые патроны. Сосредоточился, представив усиленную руну. И выстрелил.
В этот раз все снаряды попали в корпус, оставив от твари только силуэт, края которого быстро чернели и превращались в прах. Я же внезапно ощутил странную умиротворённость и гармонию.
— Готов, — послышался за спиной удовлетворенный голос Дениса.
Морозов подошёл к останкам, которые уже превратились в черную лужу:
— Хорошее плетение, — с уважением протянул он.
Зашевелилась и села на асфальте, приходя в себя, девушка-официанта. А из дверей черного хода высунулись любопытные, которых привлекла стрельба. Да и в арке подворотни уже собралась толпа зевак.
— Всем спасибо, — Денис театрально поклонился. — Нам пора.
Он схватил меня за рукав и потянул к выходу из подворотни.
Толпа расступилась, пропуская нас. За спиной послышались удивлённые перешептывания. Спину сверлили десятки взглядов.
— Что это было? — спросил я, когда мы убрали в багажник оружие.
— Жердяй, — ответил Морозов.
— Не больно-то он и похож на жирдяя, — не расслышав слова, задумчиво протянул я. — Да и вообще: осуждать людей по весовому признаку это плохо.
— Это жердяй, — повторил Денис, сделав ударение на букву «Е». — От слова жердь.
— Ага, — понял я, вспоминая в мозгу обрывочную информацию о том, что слышал или читал про эту тварь. — И чем она опасна?
— Прожорливостью, — ответил Морозов, открывая дверь машины. — Ест людей и никак не может утолить голод.
— А так с виду и не скажешь, — протянул я, усевшись на заднее сиденье.
— Тебе стоит почитать о нечисти, чтобы не ляпнуть где глупость.
— Ты сейчас говоришь как Лилия, — поморщился я.
Откат от использования силы отчего-то затопил меня теплом. В груди чаще забилось сердце. Быть может, все дело в алкоголе, который, к слову, почти полностью выветрился.
— Ладно. Теперь-то мы домой?