Ведьмак вздрогнул и резко обернулся. А на ладони мужчины вспыхнуло чёрное пламя. Но я только покачал головой:
— Вы не успеете прикончить меня и скрыться. Сюда уже едут антимаги, мастер ведьмак. И если они повяжут вас — у семьи могут возникнуть огромные проблемы. Старик сразу резко сутулился. Плечи опустились, а огонь на ладони погас.
— Как… — хрипло произнес он.
Я пожал плечами:
— Только двое ведьмаков почти отошли от дел. Вы и Воронцов. Но ему был невыгоден переворот. Тогда его семья потеряла бы позиции в рейтинге. А вот вы уже сдавали. Но окончательно на вас указала коса. Вы услышали голос проклятого предмета. А слышать одушевлённых могут только темные.
Шуйский невесело усмехнулся:
— Ваш наставник по-прежнему остер на язык, мастер Морозов. Я удивлен, что он выжил. Думал, Александр Морозов давно уже умер.
"Не дождешься”, — буркнул Александр, и Шуйский ответил:
— Ну, теперь уже не дождусь.
— Думаю, люди из-за океана дали вам денег за помощь, — произнес я. — И немало. И скорее всего, вы знали, что финал будет с самопожертвованием. Потому что вряд ли стали бы подставлять семью, ради которой и жили несколько десятков лет. Даже предали Империю ради того, чтобы у семьи было все. У меня только один вопрос, Сергей Матвеевич. Как давно синий цвет оставил вас, сменившись на черный?
— Несколько лет назад, — хрипло ответил старик. — Я стал темным, когда Синод от меня отвернулся. Когда моя семья оказалась на грани разорения. А что Великий князь? Он был только рад выкупить у Шуйских рудники. Заплатив чуть больше номинальной цены. И когда моя сила сменила цвет, я принял это за знак.
Старик расправил плечи, перестав казаться безобидным дедушкой. Глаза ведьмака полыхнули углями. Губы скривились в неприятной усмешке.
— Это не оправдывает того, что вы решили погубить безвинных людей.
— Я перестал быть слугой Империи, — процедил Шуйский. — Ведьмакам не стоит служить этому сброду, который зовет себя Синодом. Ты тоже это поймешь, однажды, мальчик. Я вижу в твоей душе непокорность. Даже если ты сам этого не ощущаешь.
— Неужели вам никого не было жаль? — спросил я. — Те люди…
— Обычные смерды. Никто и не заметил, что они сдохли. И другие бы померли — никто не стал горевать. Ты правда думаешь о простолюдинах? Считаешь, что они стоят того, чтобы их спасать?
Старик неприятно хохотнул и смахнул с глаз выступившую слезу.
— Все же Морозовы не от мира сего. Узнаю в тебе твоего деда и отца. Они тоже вечно пытались спасать всех и каждого. И где они сейчас?
Старик развел руки в стороны.
— Мой отец может быть живым, — мрачно отозвался я.