Он чуть прищурил глаза, заболевшие от света. Вроде неяркая лампа, а как раздражает…
Голод снова скрутил внутренности.
Соседка рядом продолжала что-то бормотать.
Он искоса посмотрел на ее обрюзгшую шею. А что, если…
Нет, нельзя. Ее могут хватиться, начнутся нежелательные вопросы, и придется оставить эту квартиру, это удобное и надежное убежище.
Нет, нельзя охотиться так близко к своему логову.
А соседка все не унималась.
– Извините, Никита, – бубнила она, держа его за пуговицу. – Я, конечно, понимаю, между супругами бывают недомолвки, даже ссоры, но все это можно преодолеть. Леночка – такая славная! Вы должны за нее бороться! Правда, Плюсик?
«К черту, – подумал он. – Пусть даже придется оставить эту квартиру… но терпеть это больше нет сил!»
Он наклонился к соседке, приоткрыл рот, потянулся к дряблой шее…
Но тут между ним и этой шеей, как чертик из табакерки, возник йоркширский терьер. Он оскалил свои мелкие острые зубы и оглушительно залаял.
– Что ты, Плюсик? – всполошилась соседка. – Что с тобой? Ах, мамочка совсем про тебя забыла! Мамочка разговорилась и забыла, что бедный песик хочет пи-пи!
Она наконец сдвинулась с места и направилась к лифту.
Песик смотрел на него с видом победителя.
– Ну, ничего, – прошептал он едва слышно. – Я тебя еще достану, маленький паршивец!
– Вы поедете? – соседка обернулась из раскрытых дверей лифта.
– Поезжайте! – ответил он, едва сдерживаясь. – У меня слишком большой чемодан!
Ехать в лифте с ней и ее маленьким чудовищем было выше его сил. Он бы это просто не пережил.
Он дождался, когда кабина вернется, втащил в нее чемодан.
Несколько минут спустя он уже шел по ночной улице.