Королева взяла со стола серебряный бокал и задумчиво постучала ногтем по краю, вслушиваясь в мелодичный звон.
— Вы заговариваетесь, Ваше Величество, сказал король решительно. — Я не сделал ничего, что могло бы привести вас к столь чудовищным выводам.
— Вы перестали трапезничать со мной.
На бледном лице короля проступил лихорадочный румянец — красные пятна на щеках, будто мазнули кармином.
— Вы видите, что я болен… Лекари советуют…
— Вы боитесь, что я отравлю вас, — сказала королева без обиняков.
— Что за безумие… — король закашлялся, прижимая ладонь ко рту.
— Выпейте, это смягчит боль в груди, — предложила ему бокал с вином королева.
— Благодарю, мне уже лучше, — король отвел ее руку, даже не взглянув на питье.
— Вы боитесь, — повторила Ее Величество. — Но ваш страх так же ложен, как и мой.
Король метнул в ее сторону испытующий взгляд из-под бровей.
— Мы оба виноваты, что так получилось, — продолжала королева, все еще протягивая бокал. — Мы поверили клеветникам, отдалились друг от друга. А всего-то и требовалось сказать: «Я люблю тебя, я всегда буду рядом, что бы ни случилось». Неужели это так сложно?
— Вы как-то странно заговорили. Совсем не по-королевски.
— Прежде, чем королева, я — женщина. Ваша жена. Мать вашего ребенка. Мне жаль, что вы забыли об этом.
— Но и вы не говорили мне о любви, — в голосе короля не было ни капли дружелюбия или сердечности. — Признаться, я серьезно сомневаюсь в искренности ваших чувств.
— А ваши чувства ко мне искренны? — спросила королева. — Изменились ли они со времени свадьбы?
— Нет.
Королева подождала, не скажет ли он чего-нибудь еще, но король молчал.
— Вы ведь любите меня, Ваше Величество? — спросила она совсем по-детски.
— Да, — ответил он. Было видно, что признание далось ему с трудом.