Великан

— Хочу посмотреть, как ты обоссышься. Давай, прямо в портки. И я испарюсь.

Его лицо искажается гримасой ненависти - и в следующее мгновение он атакует.

Нет, это очень медленно и коряво. Тогда, ночью, было гораздо лучше, хотя тоже не фонтан.

Просто отбиваю его кулак раскрытой ладонью.

— Кап-кап, - подначиваю зассанца, - давай, ты же хочешь. Вон какой красный. Да и девочка заждалась, а то ведь смотри - найдет себе кого-нибудь, кто умеет за себя постоять. Друзья - это хорошо. А друзья с битами - еще лучше. Но они не всегда будут рядом, прикинь.

Он снова пытается ударить, а я снова просто отбиваю неумелый выпад, отступаю на шаг, а затем сильно толкаю его в плечо. Парень весь кривится, из последних сил сдерживая напирающее изнутри давление.

— Хотя, давай, позвони им, - предлагаю альтернативу. - Ведь брат за брата должен в любое время и в любую погоду вписаться, да? А мы с тобой пока подождем их. Обещаю, что никуда не уйду. Дождемся вместе.

Его лицо уже пунцовое, глаза на выкате. Он открывает рот, но вместо внятных слов оттуда доносится лишь хриплое карканье.

На третью его попытку меня вырубить уже отвечаю. Сколько можно тянуть? Итог все равно будет один, а сюда и кто-то зайти может, все испортит, не дай бог.

Короткий, но сильный в живот. Такой, что напрочь выбивает дыхание и хорошенько встряхивает кишки и прочие внутренности. Такой, что заставляет тело спазмировать.

Парень отлетает к противоположной стене и врезается в нее спиной. Но это не больно. Даже удар в живот не так уж сложно пережить, я не бил изо всех сил. Просто его мочевой пузырь больше не способен держать накопленное - и штанина зассанца стремительно становится мокрой. Он наверняка пытается остановиться струю, но это бесполезно.

— Сука! - в голос кричит противник и снова бросается на меня, оставляя за собой мокрую лужу. - Сука!

Прямой в нос заставляет его остановиться - резко, точно налетел на бетонную стену.

А вот это очень больно, я точно знаю. В ушах вполне может звенеть, а перед глазами мелькать черные мошки. А еще теперь кровь будет заливать рот и глотку, а это не очень-то способствует свободному дыханию, а тем более ругани.

Обхватив лицо руками и пытаясь хоть как-то остановить льющуюся сквозь пальцы кровь, парень пятится, а когда я резко шагаю к нему и заношу кулак для нового удара - вжимается в стену и просто закрывается окровавленными руками. Прямо как я в ту ночь, лежа на земле и пытаясь прикрыться от града сыплющихся сверху ударов.

— Я теперь всегда оборачиваюсь, - говорю ему, так и нанеся нового удара. - Знаю, ты сейчас думаешь, что все равно выследишь меня и отыграешься. Можешь попробовать. Даже отговаривать не буду. Но тогда уж и не обижайся, что не все может пойти так, как ты планируешь. Ни в коем случае не угрожаю. Куда мне угрожать против вашей кучки шакалов с битами. Просто имей в виду. Все, мойся и сушись. А то на фильм опоздаешь.

Наверное, я плохой человек, но, выходя из туалета, чувствую удовлетворение. Нет, это не какая-то яркая радость, даже близко не эйфория, скорее, чувство хорошо выполненной работы, которую начал давным-давно и до которой никак не доходили руки.

Возможно, завтра я пожалею… нет, не о том, что сделал, а как раз об обратном: что не отделал его так же, как и они меня. Так, чтобы харкал кровью и не мог подняться с пола. Так, чтобы на завтра лишь с большим трудом походил на человека. И чтобы долго-долго испытывал боль. Хорошую такую боль, выворачивающую кишки и выжигающую мозг. Чтобы несколько дней жрать мог только жидкую кашу, а в туалет ходил с кровью. У меня богатая фантазия и достаточно незавидного опыта, чтобы поделиться им без подписки и СМС.

Но иду все дальше от туалета. Хочется думать, что я все же лучше их. Пусть и не на много.

Проходя мимо все еще сидящей в ожидании кавалера девчонки, останавливаюсь и говорю: