Великан

— Спасибо, - благодарю пацанов и тоже ухожу.

Ощущения такие странные. В желудке тепло, а в голове прямо легкость появляется, но необычная - немного дурная, что ли. Или мне кажется? Вроде же и выпил немного, и времени еще прошло всего ничего.

Мы гуляем еще минут тридцать, может сорок, а потом начинаем двигаться ближе к кафе. Я уже настолько голодный, что кажется, будто живот прилип к спине. Смешно, конечно, если посмотреть на размеры моего живота. Но, в конце концов, в кафе нас все же запускают. Здесь уже все готово – играет тихая музыка, ненавязчиво крутятся под потолком разноцветные зеркальные шары, накрыты столы.

Нас зазывают занимать места – и здесь, в застолье, чего уж скрывать, я чувствую себя, как рыба в воде. Накладываю в тарелку сразу несколько салатов, беру нарезку колбасы и сыра, несколько кусков черного хлеба, пригоршню оливок, зелень, наливаю полный бокал сока. Что ж, для начала сойдет, а там и горячее должно подоспеть.

Вечер тянется бесконечной чередой музыкальных треков, под которые вовсю отрываются выпускники. Почти все. За столом осталось всего несколько человек. В основном те, кто уже не так чтобы в состоянии двигаться. Причем речь не о танцах, а вообще о способности стоять на ногах.

Учителя, которые тоже отдыхают с нами, поначалу следили и вылавливали тех, кто наглел особенно сильно и бухал практически в открытую. Само собой, выловленных никуда не выгоняли, ограничиваясь устными предупреждениями, смысла в которых не вижу от слова «совсем». Все, прошло время, когда за любую провинность учеников можно было вызвать родителей. Мы больше не ученики, а вполне себе самостоятельные свободные люди. Хотим - танцуем. Хотим - спим мордой в салате.

Я же не танцую и не сплю в салате. Ну, просто потому, что танцы и я - понятия не совместимые даже в жутком кошмаре. Не знаю, сколько мне нужно выпить, чтобы раскрепоститься настолько, чтобы выползти на танцпол. Да я и выпил всего ничего… наверное. Еще пару раз отходил на улицу, куда меня вытаскивал Платон, а потом и сам еще пару раз. Или три раза… не суть. Вкус водки мне все еще нисколько не нравится, а вот эффект от нее просто офигенный. Хоть в голове и шумит довольно привычно, а ходить прямо неожиданно непросто, зато я точно стал куда смелее, а еще пребываю в состоянии какой-то глупой эйфории. Выпускной, которого я, будем честны, откровенно опасался, на деле оказался вполне себе приятным времяпрепровождением. Если бы я еще и танцевал - было бы совсем круто. Но и без этих дерганий тоже неплохо.

Так получилось, что за столом Света оказалась далеко от меня. Зато сейчас, извивающаяся в такт какой-то быстрой мелодии, она вся на виду. И я без зазрения совести пожираю ее взглядом. Как же хочется быть наглым брутальным альфа-самцом, который может запросто подойти к понравившейся девчонке, что-то прошептать ей на ухо - и она сразу растает, поплывет, рухнет в его объятия. А уж потом… что потом - я знаю очень хорошо, пусть и в теории, потому что пересмотрел достаточное количество порно фильмов. И все, что видел там, хочу для себя в реальности. Тем более с такой девчонкой, от одного вида которой у меня в штанах все каменеет.

Музыка заканчивается - и танцующие медленно возвращаются за стол. Уставшие, запыхавшиеся. Некоторые девчонки уже босиком, так как весь вечер провели на каблуках.

Присматриваюсь - и не вижу Свету. Вроде бы все время следил за ней - и вдруг исчезла. Я не какой-нибудь озабоченный маньяк, чтобы каждое мгновение подглядывать за понравившейся женщиной… Вернее, озабоченный, конечно, но все же не маньяк. Просто… ну, это ревность, чего уж врать самому. И ревность очень выраженная, шипастой гадюкой свернувшаяся в груди. Ведь она такая красивая, такая сексуальная в своем длинном платье на тонких бретельках, она так улыбается, так смеется, что у меня внутри все переворачивается, когда ее улыбка не предназначена мне, когда ее руки касаются не меня, когда она танцует не со мной.

И - да, я сам виноват, что такой криволапый слон и понятия не имею, как держать себя на танцполе и что делать, чтобы собственные движения не выглядели припадком эпилептика. Но внутреннему собственнику этого не объяснить.

В особенности меня гнетут медленные танцы. Что за козел придумал ставить их так часто? Как она двигается - это же чистое «18+». Это же…

Затылка касается едва уловимое дуновение ветра, которое приносит с собой уже такой знакомый запах - это запах ее духов. Я успел выучить его за сегодняшний вечер, хотя находился рядом со Светой всего ничего времени.

Резко дергаюсь, чтобы обернуться, краем глаза замечаю, как что-то маленькое падает на колени.

Это действительно Света - и она быстро бесшумно удаляется. Тоже разулась.

Перевожу взгляд на колени - и тут же обеими руками накрываю находку. Исподлобья таращусь по сторонам, не заметил ли кто преступления. Вроде бы нет, все заняты своими делами. В основном, конечно, набиванием животов. Хм… кто бы говорил! Я за вечер порции три горячего схомячил, не говоря уж про всякие салаты и фрукты.

На моих коленях, прикрытые подрагивающими пальцами, лежат маленькие трусики. А еще там записка, прицепленная не то степлером, не то какой-то булавкой. Не успеваю это понять, так как сразу отрываю ее и зажимаю в кулаке, как самое великое сокровище в целом мире.

Кажется, звук моего бьющегося в агонии сердце должны услышать абсолютно все. Какие разговоры? Какой смех? Какие тосты? Разве вы не слышите этот набат? Гулкий, раскатистый, сводящий с ума.

Во рту пересыхает так стремительно, что едва могу шевелить языком. Но прежде, чем потянуться за соком, потихоньку достаю из-под стола кулак и читаю записку.

«Жду тебя в малом зале, в самом конце. Поторопись. Хочу, чтобы мой первый раз был с тобой. Света».