Великан

— Брат, помоги погрузить вещи, - просит тот. Крепкий коренастый мужчина лет пятидесяти. - А то спину прихватило, не разогнусь. Я тебе на пиво подкину.

— Нет-нет, не надо, - суетится Валентина Владимировна. - У мальчика праздник - выпускной. Устал, поди. Спасибо, Стасик, я сама потихоньку.

Маленькая, худенькая, со сморщенным, точно у исхудавшего шарпея, лицом, она едва передвигает ноги. Еще полгода назад была вполне себе бодрой старушенцией, что-то сажала на грядках за домом, ухаживала за общественными клумбами и даже устраивала небольшие субботники, к которым привлекала многих соседей. А потом как-то враз сникла, погасла, увяла.

Я не так чтобы знаком со всеми соседями, тем более из соседних подъездов, но Валентину Владимировну знаю. Как-то даже раз разговорились с ней насчет современной молодежи - и старушенция, к моему удивлению, заявила, что рада возможности молодых общаться в интернете.

«Это же новые друзья, - говорила она. - Со всего мира. Это мы жили и ничего не знали, а вам все двери открыты.»

На мои слова, что интернет - это большая помойка, Валентина Владимировна хмыкнула и сказала, что свинья везде грязь найдет, а человек разумный только умнее станет.

Сейчас от старушки осталась лишь бледная тень себя прошлой.

— Я помогу.

— Да я сама…

— Вы же сами сказали, что у меня сегодня праздник. А разве можно спорить с человеком, у которого праздник?

Она как-то странно на меня смотрит, прикусывает губу, а потом вздыхает и сдается.

— Спасибо тебе. Да там и вещей немного. Чего мне, старой, надо.

И мы идем к подъезду, на второй этаж, к ничем не примечательной двери, обитой видавшего вида дерматином.

Валентина Владимировна берется за ручку - и дверь в квартиру открывается.

— Проходи, только не разувайся, - отодвигается чуть в сторону.

В квартире светло и тихо. Когда-то я тут уже был, лет… десять назад, может, больше. Заходили с мамой уже и не помню зачем. Но в памяти, точно изображение на старом телевизоре, проступают очертания той, старой обстановки. Ничего не изменилось. В квартире по-прежнему чисто, обувь аккуратно стоит возле небольшой тумбочки, на боковой стенке которой висит ложка.

Так и есть - та же тумбочка, тот же одежный шкаф, тот же линолеум под ногами, только все выцветшее и истертое, побитое временем. Такое ощущение, что квартира со всей обстановкой состарилась вместе со своей хозяйкой.

Чуть дальше по коридору стоят старые кожаные чемоданы. Судя по всему, именно их и придется выносить. Три чемодана - совсем немного, даже если под завязку забиты одеждой. Но старушке действительно было бы тяжело с ними справиться.

— Вы что, уезжаете?

— Уезжаю, Стасик, - снова вздыхает Валентина Владимировна и снова закусывает губу.