– Я понимаю, – ответил Арчер. Его руки двигались, но глаза оставались полузакрыты.
Я кивнула, закусив губу.
– Ты в порядке? О чем ты думаешь, сидя тут?
Он молчал так долго, что я решила, он вообще не хочет мне отвечать. И тут он поднял руки.
– Тот день.
– Тот день? – переспросила я, ничего не понимая.
– День, когда в меня стреляли, а дядя приехал забрать нас с мамой от отца.
Мои глаза распахнулись, но я не сказала ни слова, а только смотрела на него и ждала продолжения.
– Отец был в баре… И, наверное, на какое-то время занят. – Он замолчал на секунду и посмотрел по сторонам, а потом снова на меня. – Он не всегда был таким, каким под конец. Он мог, когда хотел, быть и веселым и обаятельным. Но потом он начал пить, и с тех пор все шло хуже и хуже. Он бил маму, обвиняя ее во всем, что делал сам.
Но в любом случае мама любила только одного человека, и это был мой дядя Коннор. Я знал это, и отец знал это, и весь город тоже это знал. И, по правде говоря, я тоже любил его больше.
Он снова замолчал и посмотрел по сторонам. И продолжил.
– Так что в тот день, когда он пришел за нами и я узнал, что я его сын, а не Маркуса Хейла, я был рад. Я был в восторге.
Он поглядел на меня, почти не выражая эмоций, словно был где-то глубоко в себе, спрятан.
– В меня стрелял мой дядя, Бри. В меня стрелял Маркус Хейл. Я не знаю, хотел ли он этого, или пистолет выстрелил случайно, когда я в ярости кинулся на него. Но в любом случае он выстрелил в меня, и это сделал он. – Он поднес руку к горлу, проведя по шраму.
Затем он показал рукой на всего себя:
– Вот что он сделал.
Мое сердце упало.
– Арчер, – выдохнула я. Он продолжал смотреть на меня и казался застывшим.
– Что с ними случилось? С твоей мамой? – спросила я, моргая и пытаясь проглотить ком в горле, который едва не задушил меня.
Он помолчал.