Девочка из снов

— Эй! Начальник… — слышу за спиной. Ну, хорош! Ну, хорош! Ко мне машина подъехала, а я даже не услышал.

— Акай?

— А ты, кто, думал? — скалится тот, а сам будто сквозь меня смотрит на Лену, торопливо подгоняющую детей к дому. Хмурится…

— Да как-то непривычно тебя на машине видеть.

— Так ведь разрешения на вертолет я так и не получил! — отбрехивается тот, а сам все пялится-пялится… Ну, и чего он там не видел? — Совсем плоха Ленка стала.

— А вы всех местных знаете?

— Всех-всех, — машет рукой Акай. — Я вообще чего остановился… Не знаю, в курсе ли ты, но завтра у нас праздник. Всемирный день заповедника или как там его? Все время забываю, как оно, бишь, зовется. В общем, я устраиваю гулянку. Сначала официальные мероприятия в администрации, потом, более тесным кругом — банька-шашлык-девочки… — Акай выходит из тачки, подмигивает с намеком и, потеряв ко мне всякий интерес, шагает к дому Лены.

Глава 8

Сана

Осознание того, куда я попала, приходит ко мне постепенно. А поначалу… Поначалу я не понимаю, кто эти странные люди, которые меня окружают. Они не плохие, нет. Скорее, очень несчастные.

— А что, у тебя мамка-папка есть? — интересуется неопределенного возраста женщина с редкими сальными волосами, приглаженными к черепу.

— Нет. Я жила с дедушкой, но и он умер.

— Значит, передачек не будет, — косится на меня зло.

Я не знаю, что на это сказать. Соскальзываю взглядом к зарешеченному окну. Раньше я все свободное время проводила на природе, в горах, а теперь не могу выйти из клетки. И это убивает меня. Медленно, но верно. Или лекарства, которыми меня пичкают по несколько раз на день…

— Как я здесь очутилась? — шепчу, качая головой из стороны в сторону. Открыть бы форточку, может, станет хоть немного легче, но тот, кто делал здесь ремонт, закрасил раму всплошную и, похоже, не один раз. Окна наглухо замурованы. Мы замурованы… Нас как будто и нет. По ту сторону натертых до блеска стекол.

— Как и все! — хохочет соседка и вновь утыкается в допотопный телевизор — роскошь нашей палаты. Я тоже затихаю. Кажется, если я стану послушной и незаметной — меня отпустят. Я же не буяню, как те, что в левом крыле, куда персонал заходит по два человека сразу… И где пациентов связывают. Но проходит месяц, другой, а ничего не меняется. И становится только хуже. Чтобы не сойти с ума в самом деле, я убегаю далеко-далеко из этих стен. Я не слышу, как на неходячих орут медсестры, моя душа, будто отделившись от тела, летает над горами и водопадами. За время, проведенное здесь, я четко усваиваю — с медсестрами ссориться нельзя. Ты целиком и полностью в их власти. А у тебя… у тебя власти нет. Ты абсолютно бесправен.

В те редкие моменты, когда в голове проясняется, мне кажется, что я действительно схожу с ума. Впрочем, случается это не так часто. Сознание затуманено приемом таблеток.

— Каргилова! Пойдем… Сегодня твоя очередь убираться. Твои — палаты по правую руку.

Персонала в психоневрологическом диспансере не хватает. Поэтому руководство привлекает к работе наиболее тихих пациентов. Из отделения реабилитации. Я послушно плетусь за санитаркой. Отделение, в которое мы направляемся, можно найти по запаху. Немытых человеческих тел и испражнений. Здесь содержатся самые агрессивные и буйные.

Мне под ноги шлепается замусоленная половая тряпка. А вот воду в ведро я набираю сама. Воняет так, что невозможно дышать. Прячу нос в воротнике казённой кофты. И первым делом, войдя в палату, распахиваю окно. Удивительно, но здесь оно открывается! Стою, не в силах надышаться. И только потом поворачиваюсь к скрюченному мальчишке на койке.