— Нет. Тут недалеко… Я покажу дорогу.
У самого Джипа протягиваю руку.
— Что? — удивляется мужчина.
— Ключи. Вряд ли в таком состоянии тебе стоит садиться за руль.
Несколько секунд он как будто колеблется. Но потом просовывает ладонь в карман джинсов и достает связку с простым металлическим брелоком. Ткань обтягивает его тело плотней. Я резко отворачиваюсь. Распахиваю перед ним пассажирскую дверь.
— Как тебя зовут? — звучит за спиной.
— Сана. А тебя?
— Иса.
— Это что-то мусульманское? Я думала, ты буддист. Ну, или язычник, как и все местные, — замечаю я, примеряясь к сиденью. Хозяин машины не слишком высок, поэтому мне не приходится настраивать то под себя.
— Я — агностик. А вот женщина, которая дала мне имя — мусульманка.
Иса прикрывает глаза. И касается лбом прохладной стойки. Завожу мотор и кошусь на него тайком.
— Что значит «женщина, которая дала тебе имя»? Это была не мать?
— Нет. Я — подкидыш.
Неожиданно он поднимает ресницы, и наши взгляды снова встречаются. Тело прошибает ток. Какой-то очень откровенный у нас выходит разговор. Наверное, это и есть синдром попутчика. Может, и мне стоит поделиться чем-нибудь эдаким? Вдруг станет легче, а?
Наезжаю на кочку, машина подпрыгивает. Иса шипит от боли.
— Извини. — Я облизываю пересохшие губы.
Он смотрит на меня, не отрываясь. И мне вдруг становится так нестерпимо душно, что я открываю окно. Черте что.
— Ты очень красивая, знаешь?
Подкат стар, как мир. На него вообще не стоит обращать внимания. А я какого-то черта обращаю. Сильнее стискиваю в ладонях баранку. И сбавляю скорость до минимальной. В моей душе так много горечи, что я боюсь выжечь себе нутро, расплескав её на этом бездорожье.
Он не виноват. Он просто не знает, как много бед мне приносит моя красота. О, я бы многое отдала, чтобы поскорее от нее избавиться. Состариться, растолстеть, покрыться морщинами… Все, что угодно.