– Я хочу поговорить с тобой по поводу дела и о других вещах тоже, – признается Рид.
Сцепив руки в замок за головой, он грустно смотрит на меня.
– Значит, никакого веселья? – с разочарованием спрашиваю я тихим голосом.
Не то чтобы я не переживу, если у нас не будет секса, но, пока я в его объятиях, в наших жизнях не существует ничего плохого. Только мы двое.
– Пока нет. – Он старается улыбнуться, но улыбка почти сразу же гаснет. Похоже, он понимает, что фальшивые улыбки со мной не прокатывают. – Может, сядешь?
В комнате Рида не так много вариантов, куда можно сесть. Обстановка тут почти спартанская: большая кровать, комод и небольшой диван на двоих перед огромным телевизором на стене. Я опускаюсь на кровать, и мне хочется лишь одного – забраться под одеяло и сидеть там, пока весь этот кошмар не закончится.
– Пришли результаты вскрытия Брук, – начинает Рид.
У меня останавливается сердце. О нет. Печаль в его глазах подсказывает мне, что хороших новостей ждать не стоит, и внезапно меня начинает подташнивать. Нет, не может быть, чтобы отцом ребенка был Рид…
– Это папин ребенок, – заканчивает он.
Во мне борются облегчение и шок.
– Что? Серьезно?
Рид кивает.
– Видимо, вазэктомия оказалась неэффективной.
– А такое вообще возможно?
– В некоторых случаях – да. – Рид засовывает руки в карманы. – И папа тяжело воспринял эту новость. В том смысле, что он не хотел быть с Брук, но для их ребенка был готов на все. Мне кажется, сейчас, когда он узнал об отцовстве, ему трудно смириться с его гибелью.
Я кладу руку на грудь. Бедняга Каллум!
– Мне так жаль его!
– Мне тоже. Но самое печальное, неважно, кто действительно отец ребенка, – Брук угрожала им только
Я закусываю губу.
– Когда пришли результаты теста на отцовство?