– Какого черта, Рид?
Я провожу рукой по волосам.
– Чем быстрее я сяду, тем быстрее выйду.
– Это чушь. Мы можем все уладить. Дина подкупила Руби Майерс, и, значит, у нас появились новые улики…
– Нет никаких новых улик, – перебиваю я ее.
Меня убивает то, с какой силой она цепляется за эту мечту: что каким-то волшебным образом появятся новые доказательства моей невиновности. Ее неспособность смириться с тем, что я сяду в тюрьму, и понять, почему я хочу, чтобы приговор вступил в силу раньше, говорит мне все, что я должен знать.
Я не буду просить ее ждать меня все эти пять лет. Даже мысль об этом делает меня эгоистичным подонком. Она лишит себя всего. Как пройдет ее последний год в школе, если все будут уверены, что ее парень – убийца? А колледж? Может, я и подонок, но не настолько. По крайней мере, не когда речь идет об Элле.
Я возвожу кирпичные стены вокруг своего сердца, этой бесполезной штуковины, и пялюсь в пол, потому что не смогу смотреть в ее побледневшее красивое лицо и произносить все те слова, что сейчас галопом скачут у меня в голове.
– Нам нужно расстаться, хотя бы на время. Пока я буду там, а ты здесь, на свободе.
В комнате становится так тихо, что я все-таки поднимаю глаза на Эллу. Она застыла на месте, прижав ладонь ко рту, ее глаза стали похожи на два блюдца.
– Я хочу, чтобы ты наслаждалась учебой в колледже. Говорят, это самое лучшее время в нашей жизни. – У этих слов горький привкус, но я заставляю себя договорить. – А если ты встретишь кого-то, то не должна думать обо мне.
И тут я умолкаю, потому что больше не в силах произносить всю эту ложь. Но, прежде чем я снова успеваю открыть рот, Элла подлетает ко мне, садится на колени и с силой прижимается своими губами к моим. Это даже не поцелуй, а пощечина. Наказание за все, что я только что сказал, и за те ужасные слова, что застряли у меня в горле.
И хотя я знаю, что не должен, но все равно обнимаю ее за талию и прижимаю к себе, позволяя целовать себя.
Слезы стекают по нашим губам. Я проглатываю их, свои слова, наше отчаяние и целую ее до тех пор, пока она не начинает плакать так сильно, что уже больше не может целовать меня в ответ. Я прижимаю ее лицо к своей груди, и моя рубашка тут же намокает.
– Я не хочу больше слышать от тебя подобный бред, – шепчет Элла.
– Я лишь пытаюсь сказать, что ты не должна чувствовать себя виноватой, если вдруг захочешь двигаться дальше, – охрипшим голосом отвечаю я.
Она тычет пальцем мне в грудь.
– Ты не будешь диктовать мне, что чувствовать. Никто не будет: ни ты, ни Стив, ни Каллум.
– Знаю. Просто я хочу сказать… – Черт, да я сам не знаю, что хочу сказать. Я не хочу, чтобы она встречалась с кем-то другим. Я не хочу, чтобы она двигалась дальше. Я хочу, чтобы она думала обо мне все это время, что я буду думать о ней.
Но мне ненавистна мысль о том, что она будет одна, ждать меня и не иметь возможности быть рядом со мной, и все из-за моих идиотских поступков.