Хартли кивает, моргая, как совенок. Я заставляю себя подняться и подхожу к матрасу и каркасу кровати, которые оставил, потому что у меня не было нужных инструментов. Но мне по-прежнему нужен шуруповерт, которого не оказалось в маленьком розовом наборе. Я отставляю каркас в сторону и опускаю матрас на пол.
– Ты раньше когда-нибудь заправлял кровать? – свернувшись калачиком на боку, спрашивает Хартли.
Я не смотрю в ее сторону, потому что искушение наброситься на Харт слишком велико. Поэтому роюсь в пакетах в поисках набора постельного белья, который выбрал с помощью продавца-консультанта.
– Нет, но вряд ли это очень сложно.
Спустя пять минут я уже весь в поту, без рубашки, а чертова простыня так и остается незаправленной. Но по крайней мере, я хотя бы больше не думаю о сексе.
– Как это вообще работает? – с раздражением спрашиваю я, поднимая вверх огромный кусок ткани, который оказался простыней на резинке, как меня уведомила Харт в промежутках между приступами смеха.
– Я разрываюсь между желанием помочь тебе и желанием продолжать наслаждаться шоу, – подначивает она, но встает и забирает у меня простыню.
Я наблюдаю, как она наклоняется, и ее округлая попка действует на меня, как красная тряпка на быка. Я разворачиваюсь. Раньше, если мне хотелось ощутить вкус к жизни, я дрался, так что знаю, каково это, когда тебя бьют под дых и как потом еще несколько часов – а то и дней! – болят ребра. Сейчас же я чувствую себя живым благодаря Хартли. В прошлом я был идиотом.
– Я закончила, – объявляет она. – Можешь поворачиваться.
Хартли лежит на кровати, вытянув руки в стороны.
– Это большая кровать, – говорит она, глядя на меня из-под опущенных ресниц.
У меня закипает кровь. Сложно не броситься к ней, особенно когда она смотрит на меня так, будто хочет впиться зубами в мою грудь.
– Мне нравится, когда много места.
Не без труда, но мне удается взять себя в руки. Напомнив себе про ее побои, я укрываю ее одеялом. Форменная юбка задирается, и от вида обнаженного бедра меня бросает в жар. Опускаясь на матрас, я закусываю щеку, надеясь, что боль поможет отвлечься от мыслей о сексе.
– Сегодня ты остаешься дома, – шепчу я, притянув ее к себе.
– Увидим.
Сомневаюсь, что мне удастся выиграть эту битву, поэтому обнимаю ее еще крепче, потом ласково провожу по бокам и переплетаю ее ноги со своими. Она прижимает ступни в носках к моим голеням и кладет голову на мое плечо. Я глажу ее по спине до тех пор, пока дыхание Хартли не становится ровным, а тело не расслабляется.
В штанах тесно, я уже не чувствую руки, которая лежит под ней, мне нестерпимо жарко, но я не сдвинусь с места ни за какие деньги, самолеты и выпивку в мире.
В девять часов приезжает Элла на моем пикапе, в котором мы без труда поместимся втроем. Ее «ауди» рассчитана на двух человек, так что придется оставить ее на обочине. Мысленно напоминаю себе дать Хосе сотню, чтобы он присмотрел за кабриолетом, если вдруг какие-нибудь отморозки попытаются что-то с ним сделать.
– Кто-то в плохом настроении, – замечает Элла, когда я впускаю ее в квартиру.