Раздается механическое жужжание, и часть кровати за моей спиной поднимается. Мне удается приоткрыть одно веко, и сквозь ресницы я вижу поручень, краешек белого халата и темное пятно.
– Что случилось? – охрипшим голосом спрашиваю я.
– Ты попала в аварию, – отвечает темное пятно рядом со мной. – Подушка безопасности раскрылась и сломала тебе пару ребер слева. Твоя барабанная перепонка лопнула. В результате нарушения вестибулярного баланса, а также диспноэ – это затрудненное дыхание – ты потеряла сознание и довольно сильно ударилась головой. У тебя сотрясение и небольшая травма головного мозга.
– Травма головного мозга?
Я поднимаю руку к груди, не переставая морщиться от боли, и прижимаю ладонь к сердцу: очень больно. Я медленно опускаю руку.
– Оно все еще бьется, если ты это хотела узнать, – говорит тот, первый, голос. Должно быть, доктор. – Таким невысоким девушкам, как ты, лучше сидеть подальше от руля. Сила сработавшей подушки безопасности сравнима с ударом однотонного грузовика.
Я вновь опускаю тяжелые веки и пытаюсь вспомнить, но безуспешно. Ощущение пустоты и одновременно наполненности.
– Ты можешь сказать мне, какой сейчас день недели?
День… Я мысленно перебираю их. Понедельник, вторник, среда… Какой из них правильный?
– Как… долго… я здесь? – удается вымолвить мне.
В горле пересохло, но я не понимаю, как на это могла повлиять авария.
– Вот, – произносит женский голос, подталкивая к моим губам соломинку. – Попей.
Вода кажется манной небесной, и я жадно глотаю ее до тех пор, пока соломинку не убирают.
– Пока хватит. Мы же не хотим, чтобы тебя начало тошнить.
Тошнить от воды? Я облизываю сухие губы, но у меня нет сил возразить. Остается лишь откинуться на подушки.
– Ты здесь уже три дня. Давай сыграем в игру, – предлагает доктор. – Можешь сказать мне, сколько тебе лет?
О, ну это просто!
– Четырнадцать.
– Хм.
Они с медсестрой обмениваются странными взглядами. Неужели мне дали слишком сильные для моего возраста лекарства?