— Конечно буду.
Он кивком указал на тарелку, Саломия отрезала кусок стейка, — мясо было сочным, хорошо прожаренным, — и поднесла к губам Никиты. Ей в самом деле пришлось скормить ему два стейка, друзья отпустили пару скабрезных шуточек и отстали, а Саломия кожей чувствовала, как все меняется. Что-то новое появилось в их отношениях, незримое, но осязаемое, и Никита тоже чувствовал, это читалось в глазах.
— У тебя волосы вьются, — он прикоснулся к локону, спадающему на плечо.
— Это от дождя, — обяснила Саломия, отбрасывая волосы за спину, — обычно они прямые. А тебе что, не нравится?
— Мне все нравится, — Никита встал и увлек за собой Саломию. — Идем, там уже бокс начался.
Компания расположилась перед большим экраном в гостиной, Никита сразу занял диван, увалился сам и усадил рядом Саломию, забросив на спинку руку. Она подобрала ноги и прислонилась к широкому торсу мужа. Было необыкновенно уютно сидеть вот так рядом с ним, смотреть не на экран, а на камин, который Никита распорядился растопить.
— Чтобы моя жена не замерзла, — пояснил кратко, когда кто-то попытался поржать над камином в мае. Но за окном начинал лить дождь, в доме становилось холоднее, и камин был как раз в тему. На ринг вышли боксеры, парни принялись обсуждать бой, Никита откупорил банку пива и протянул Саломии. — Будешь?
Она не очень любила пиво, но сделала глоток, опасаясь, что он начнет ее поить, как в клубе виски. Не то, чтобы ей не хотелось целоваться с Елагиным, наоборот, очень хотелось, но не на глазах всей компании.
Дождь стучал каплями, дрова потрескивали в камине, от Елагина шел жар, как от печки. Саломия с трудом подняла налившиеся веки, глаза отчаянно слипались, она осмотрелась — рядом заманчиво простиралась широченная грудная клетка супруга. Положила сначала ладонь, а потом прильнула щекой, и тут же ее обхватили за талию и подтянули повыше, чтобы было удобнее. Теперь она утыкалась носом в шею Никиты, вдыхала его запах и чувствовала себя абсолютно счастливой.
«Потому что умная. Была бы дурой, просидела бы весь вечер в своей комнате, рисуя всякую фигню и умирая от горя».
Саломия улыбнулась и, уже засыпая, ощутила, как небритая щека трется об ее макушку, а потом волос коснулись губы раз, второй, и она так и уснула в коконе сильных рук, прижатая к мускулистому телу и чувствуя себя защищенной и оберегаемой.
«Я все равно буду любить тебя, Никита, даже когда стану тебе не нужна».
Она проснулась и обнаружила, что лежит на диване в гостиной, укрытая пледом, в камине тлеют угли, и неяркий светильник горит мягким пятном, погружая гостиную в сонный полумрак.
— Проснулась? — Никита зевнул и потянулся в кресле напротив.
— А где все? — удивленно огляделась Саломия по сторонам, приподнявшись на локте.
— Уехали.
— А бокс?
— Закончился. Я провел ребят и вернулся. Хотел отнести тебя в комнату, но ты так крепко спала, было жаль будить.
— Почему ты сидишь в кресле?
— На тебя смотрю. Я так и знал, что ты так спишь.