Я не Монте-Кристо

— Не здесь,  — отвела его руки Саломия,  — ты что, беременных не видел? Живот вперед растет вместе с ребенком.

«Ты что, Елагин, рожать собрался?»  — чуть не вырвалось провокационное, но она вовремя прикусила язык. Ей с ее инвалидностью уж точно не стоит задавать такие вопросы. Зато Никита весь вечер был сама предупредительность и заботливость.

После ужина они немного погуляли, в баре был какой-то очередной движ, но Саломии в движ не хотелось, а Никита занял позицию «я как ты», и они, побродив немного по острову, вернулись в номер. Саломия чувствовала себя очень неловко и собралась уйти спать на диван. Никита взял ремень от джинсов и положил ровно посередине кровати.

— Давай так, это граница. Тебе переходить можно, мне нельзя. И никто никуда не уходит, согласна?

Саломие оставалось лишь кивнуть, разве с ним можно по-другому?

— Ты мойся и ложись, я на террасе посижу,  — Никита сжал ей пальцы и вышел из бунгало, а Саломия растерянно моргала вслед. Она отчаянно боялась повторить свой первый неудачный опыт, но и оставаться одной не хотелось.

Достаточно просто позвать его и сказать «да», Саломия знала, что Никита отзовется сразу, вот только что ей останется делать, когда он поймет, что толку с нее никогда не будет? Уж лучше еще несколько дней прожить в иллюзии неведения, но и заставлять любимого мужчину маяться от неутоленного желания тоже не выход.

Она надела сорочку и скользнула под простынь, прохладная ткань приятно остужала разгоряченную кожу. Саломия обхватила подушку, представила, что это Никита Елагин и уснула.

Не то, чтобы Елагину нравилось торчать на террасе, был бы выбор, он бы предпочел не вылезать из постели со своей женой, и по боку тогда и океан, и все остальное. Но выбор Никита оставил за Саломией, а значит приходилось набраться терпения и ждать.

Скажи ему кто еще месяц назад, что он будет так зависеть от этой тоненькой хрупкой  — кажется, придави чуть больше в талии, переломается  — девочки, не поверил бы. А теперь готов на пороге всю ночь просидеть, лишь бы с ней.

Никита видел, как она стесняется, потому и ушел, пусть укладывается без него. Он потом придет, ляжет рядом и вдоволь насмотрится, как его жена спит, подложив ладони под щеку, как во сне у нее подрагивают ресницы, а сейчас ему хотелось подумать.

Он не ожидал, что его так впечатлит маленький Антошка. Никита никогда раньше не видел вблизи таких малышей, ни у кого из его друзей детей пока не было, не по чужим же коляскам заглядывать! Но когда крошечные пальчики обхватили его палец, что-то дрогнуло в душе, Елагин до сих пор помнил, какая мягкая на ощупь пушистая головка.

То, как уверенно вел себя с ребенком Егор, его счастливое лицо, когда он смотрел на сына, впервые заставили сегодня Никиту задуматься о том, что дети это не досадное недоразумение, наоборот, они даже могут быть в радость.

Сейчас, сидя на террасе и глядя на нависшее над океаном звездное небо, Никита снова ощутил себя тем самым диким зверем, что охраняет вход в логово, где спит его женщина. И насколько ему было бы спокойнее, если бы его женщина была надежно привязана к этому логову. Если бы она была занята вот таким малышом,  — а лучше, конечно, чтобы их было побольше, четыре, например, как он и обещал ребятам в «Макдональдсе»  — тогда Никите было бы намного проще, зная, что никакой наглец-Джованни не уведет из-под носа его Саломию.

Никита даже присвистнул. Ну и мысли бродят у него в последнее время! Однако мальчик так и стоял перед глазами, Никита поднялся и направился в бунгало. Надо завтра спросить Саломию, как она считает, для ребенка лучше взять няню, или нет?

Жена спала, как обычно, на боку, Никите очень хотелось перекатиться на ее половину, притянуть к себе, зарыться в шелковый водопад волос и спать всю ночь, вдыхая ее запах, но он обещал, Саломия доверяла ему, он не имел права сейчас профукать это доверие.

Весь следующий день они точно так же валялись на пляже, ели, гуляли, вечером даже сходили в бар, где затевалась очередная вечеринка. Джованни тоже был там с длинноногой блондинкой, он демонстративно отвернулся, Никита не смог сдержать торжествующую ухмылку, которую у него все же хватило достоинства спрятать в волосах Саломии.

— Здесь слишком шумно, — пожаловалась спустя некоторое время жена, и они пошли на берег.

— Мия, научи меня танцевать,  — попросил Никита,  — а то я вечно, как инвалид какой-то, ты танцуешь со всеми, кроме меня.

Они разучивали вальс, Никита сбивался, топтался по ногам Саломии, а она терпеливо поправляла его, и он снова топтался, как медведь. Над водой низко-низко висела невозможно большая желтая луна, лунная дорожка серебрила воду до самого берега, Никита устал бороться с собой, не выдержал и поцеловал Саломию.