–
Фам Нювен был недоступен логике.
Сура секунду помолчала. Через много лет она рассказала Фаму, как это все было с ее точки зрения.
– Конечно, я могла тебя сунуть в морозильник. Это было бы благоразумно и этично – и избавило бы меня от моря проблем. Никогда не пойму, за каким чертом комитет флота Денга заставил меня тебя принять. Они были мелочны и злы, но это уже было слишком.
И вот сидишь ты, мальчишка, которого продал собственный отец. И черт меня побери, если я обойдусь с тобой так же мерзко, как этот комитет. Кроме того, если весь полет ты проведешь на льду, на Намчене ты будешь тем же нулем, беспомощным в технической цивилизации. Так почему не оставить тебя вне анабиоза и не попытаться чему-нибудь научить? Я думала, ты скоро поймешь, как долго тянутся годы на корабле от звезды до звезды. Через несколько лет гробы анабиоза не будут тебя так пугать.
Это оказалось непросто. Системы безопасности корабля пришлось перепрограммировать с учетом присутствия на борту безответственного человека. Никаких Межвахтий без экипажа. Но программирование закончили, и несколько добровольцев вызвались продлить свое время вне анабиоза.
«Реприза» вышла на крейсерскую скорость 0,3 световой и поплыла в бесконечную глубину.
И все время вселенной оказалось в распоряжении Фама Нювена. Люди из команды – Сура в первые несколько Вахт – взялись его добросовестно обучать. Сначала до него ничего не доходило… но время тянулось долго. Он научился говорить на языке Суры. Узнал общие основы Кенг Хо.
– Мы ведем межзвездную торговлю, – говорила Сура. Они сидели вдвоем на мостике корабля. Окна показывали символическую карту пяти звездных систем, где действовала Кенг Хо.
– Кенг Хо – империя, – сказал мальчик, глядя на звезды и пытаясь сравнить эти территории с королевством отца.
Сура засмеялась.
– Нет, не империя. Ни одно правительство не может править через световые годы. Да и вообще правительства чаще всего держатся несколько сот лет, не больше. Политики приходят и уходят, а торговля идет вечно.
Маленький Фам Нювен нахмурился. Даже теперь слова Суры иногда звучали полной чушью.
– Нет. Это должна быть империя.
Сура не стала спорить. Через несколько дней она ушла с Вахты, умерла в одном из этих странных холодных гробов. Фам чуть ли не молил ее не убивать себя, и еще мегасекунды после этого он горевал от боли, которую раньше себе не представлял. Потянулись дни с новыми незнакомцами, бесконечные дни молчания. В конце концов он научился читать по-низски.
А через два года Сура вернулась из мертвых. Мальчик все еще отказывался уходить с Вахты, но с этой минуты он шел навстречу всему, чему его пытались научить. Он узнал, что здесь заключена сила, которая не снилась ни одному ноблю Канберры, и понял, что может стать хозяином этой силы. За два года он узнал столько, сколько узнает сын цивилизации за пять. Он разбирался в математике, он умел использовать интерфейсы программ Кенг Хо верхнего и второго уровня.
Сура выглядела почти так же, как перед холодным сном, только почему-то казалась теперь моложе. Однажды он поймал на себе ее пристальный взгляд.
– В чем дело? – спросил Фам.
Сура усмехнулась.
– Никогда не видела ребенка в долгом полете. Тебе теперь сколько – пятнадцать канберрских лет? Брет говорит, что ты многое выучил.