Глубина в небе

Смит вернулась через час после рассвета. Быстро просмотрела рапорты о том, что ничего не обнаружено, листая их чуть слишком нервными движениями.

– Белгу я оставила с местными копами в городе. Проклятие, у нее рация не намного лучше, чем у них.

Аннерби протер глаза, тщетно стараясь добиться полировкой того, что мог дать только сон.

– Боюсь, полковник Андервиль не очень любит слишком навороченную аппаратуру.

В любом другом поколении Белга была бы на месте. В этом же… впрочем, Белга Андервиль не единственная трудно привыкала к новой эре.

Виктория Смит подошла к своему старому сержанту.

– Зато она сняла груз с наших спин. Что от Рахнера?

– Он там, в защищенном центре.

На самом деле молодой майор не до конца доверял Аннерби.

– Он полностью уверен, что это операция только Братства. А я не знаю. Они в ней участвуют, это точно… но ты знаешь, что служитель музея – трад? И коббер, который обслуживает грузовой вход музея, исчез. Белга выяснила, что он тоже традиционалист. Нет, я думаю, местные трады тут замешаны по самые плечи.

Голос ее был спокоен, почти рассудителен. Позже, много позже, Хранкнер вспомнил: генерал говорила спокойно, но каждый член ее тела был напряжен.

К сожалению, Хранкнер Аннерби погрузился в свой собственный мир. Всю ночь он читал рапорты и смотрел в ветреную темноту. Всю ночь он молился ледяным глубинам земли, молился за маленькую Викторию, Гокну, Брента и Джирлиба. И грустно сказал, почти про себя:

– Я смотрел, как из них вырастают настоящие кобберы, которых все полюбят. У них на самом деле есть душа.

– Ты это о чем?

Резкость голоса Виктории не пробилась через его усталость. Потом у него будут годы, чтобы вспоминать этот разговор, представлять себе, как можно было избежать катастрофы. Но настоящее не ощущает отчаянного взора будущего, и он ляпнул:

– Не их вина, что они пришли в мир вне фазы.

– Не их вина, что мои сомнительные современные идеи их убили?

Голос Смит стал режущим шипением, которое проникло даже сквозь броню усталости и скорби. Аннерби увидел, что генерал вся дрожит.

– Нет, я… – но было окончательно и непоправимо поздно.

Смит вскочила на ноги и одной вытянутой рукой хлестнула его по голове, как кнутом.