Глубина в небе

У него было, быть может, две сотни секунд.

Фам быстро стал проталкиваться по туннелю. Здесь иллюзий не было. Стены были необработанными, кристаллическими, истинное вещество Алмаза-1. Фам прибавил скорости. Разворачивающиеся перед ним карты показывали то, что он уже раньше видел. Томас Нау хотел, чтобы Озерный Парк стал его главной резиденцией: после этого праздника доступ посторонним будет строго ограничен. Последние тепловые копатели Нау использовал на прокладку этих туннелей. Они давали ему прямой доступ ко всем главным ресурсам Хаммерфеста.

Крошечные шпионы Фама показали ему, что он в тридцати метрах от нового входа в клинику Фокуса. Нау и Рейнольт на пикнике. Все техники МДИ либо на пикнике, либо вне Вахты. Ему в клинике хватит времени на небольшой саботаж. Фам наклонил голову к ногам и затормозил руками о стены.

Саботаж? Будь ты честным. Убийство. Нет, устранение. Или смерть противника в бою. Фаму случалось убивать в бою не меньше всякого другого, и не всегда из корабля в корабль. И это то же самое. Что из того, что Рейнольт теперь фокусированный автомат, рабыня Нау? Было время, когда ее зло само себя осознавало. Фам достаточно знал о клике Ксеваль, чтобы понимать: ее ужасы не были придуманы теми, кто ее уничтожил. Было время, когда Анне Рейнольт была вроде Ритцера Брюгеля, хотя, конечно, куда более умелой. По внешности эти двое могли бы быть близнецами: бледнокожие, рыжеволосые, с холодными глазами убийц. Фам попытался поймать образ, усилить его в уме. Когда-нибудь он опрокинет режим Нау – Брюгеля. Когда-нибудь он ворвется на «Невидимую Руку» и положит конец ужасам Брюгеля. И то, что я должен сделать с Рейнольт – то же самое.

Тут Фам заметил, что плавает перед входом в клинику, и пальцы его наставились на команду открытия двери. Сколько же времени я потерял? Отсчет времени, который он держал на периферии зрения, ответил, что всего две секунды.

Он сердито постучал пальцами. Дверь скользнула в сторону, и он вплыл в тишину комнаты. Клиника была ярко освещена, но поле зрения за глазами вдруг потемнело и опустело. Он двигался осторожно, как человек, внезапно пораженный слепотой. Локализаторы из туннеля и те, что он стряхнул с одежды, рассыпались вокруг, постепенно возвращая способность видеть. Он быстро переместился к столу управления МДИ, стараясь не обращать внимания на отсутствие зрения по углам и слепые пятна. Клиника была единственным местом, где локализаторы долго не жили. Импульсы больших магнитов пережигали их электронику. Траг стал их выгребать пылесосом после того, как ускоренная магнитом пылинка порезала ему ухо.

Но Фам Нювен не собирался давать магнитные импульсы, и его шпиончики проживут достаточно, чтобы он успел поставить ловушку. Он пересек комнату от стены к стене, быстро отмечая стоящие в ней аппараты. Как всегда, клиника была упорядоченным лабиринтом бледных ящичков. Здесь беспроволочная связь не применялась. Автоматику соединяли с магнитами оптические кабели и короткие лазерные связи. Сверхпроводящие силовые кабели уходили туда, где он пока еще не видел. Ага. Локализаторы подплыли к шкафу контроллера. Он был поставлен точно так, как его оставил Траг в последний раз. Сейчас Фам на каждой Вахте много килосекунд проводил в клинике с Трагом. Фам Тринли никогда не выражал особого любопытства насчет того, как работает аппаратура Фокуса, но Траг любил хвастаться, и Фам узнавал все больше и больше.

Фокус легко может убить. Фам парил над катушками согласования. Внутренняя область МДИ была в поперечнике меньше пятидесяти сантиметров, даже недостаточно для картирования всего тела. Но этот аппарат предназначался только для головы, и картирование было лишь частью этой игры. Аппарат был набором высокочастотных модуляторов, которые и отличали его от стандартного имиджера. Под управлением программ – составленных в основном Анне Рейнольт, что бы ни говорил Траг – модуляторы раздражали и стимулировали вирус Фокуса в голове жертвы. По одному кубическому миллиметру оркестровалась психоактивная секреция мозговой гнили. Даже при очень точной работе болезнь надо было настраивать каждые несколько мегасекунд, иначе зипхед свалится в кататонию или гиперактивность. Мелкие ошибки вызывают дисфункции – почти четверть всей работы Трага приходилось переделывать. Средние ошибки могут разрушить память. Крупные ошибки могут вызвать массивное поражение, и жертва умирает даже быстрее, чем Ксопи Реюнг.

В следующий раз, когда Анне Рейнольт будет себя настраивать, она падет жертвой такого несчастного случая.

Его уже нет в Озерном Парке почти сто секунд. Дзау Цинь набирает маленькие группы покатать на лодке. Кто-то все-таки свалился в воду.

Отлично. Это даст мне еще время.

Фам снял кожух с контроллера. В нем находились интерфейсы к сверхпроводникам. Такие штуки могут отказывать, в редких случаях – без предупреждения. Ослабить переключатель, подстроить программы управления, чтобы они узнали Рейнольт, когда она в следующий раз использует аппаратуру на себе…

С тех пор, как он вошел в клинику, активные локализаторы, принесенные им с собой, рассеялись уже по всей комнате. Как слабый свет, уходящий все дальше и дальше в полную темноту, открывая все больше и больше предметов. Он поставил эти образы на низший приоритет, пока изучал переключатель почти микроскопическим зрением.

Что-то мелькнуло – подвижное. Он уловил мелькнувшую ногу в штанине на краю одного из фоновых образов. Кто-то прятался в мертвой зоне за ящиками. Фам ориентировал туда локализаторы и нырнул в открытое пространство над ящиками.

Женский голос:

– Схватиться за упор и не двигаться!

Анне Рейнольт. Она вынырнула из-за ящиков как раз чуть дальше, чем он мог бы достать. И держала указку, будто это оружие.

Рейнольт остановилась у потолка и направила указку на него.

– Рука за рукой вернитесь к стене.

На миг Фам колебался на грани прямой атаки. Указка может быть блефом, но если даже она связана с пушкой, какая разница? Игра окончена. Единственная оставшаяся возможность – быстрое и ошеломляющее нападение, здесь и под взглядом локализаторов всего Хаммерфеста. А может, и нет… Фам отступил к стене, как ему было сказано.