Рейнольт вышла из-за ящиков, зацепившись ступней за скобу. Указка в ее руке не качнулась.
– Итак, мистер Фам Тринли? Приятно, наконец, узнать правду.
Свободной рукой она отвела волосы с лица. Скорлупки были прозрачны, и глаза хорошо видны. Что-то в ней было необычное. Лицо было бледно и холодно, как всегда, но на обычное нетерпение и безразличие наложился какой-то триумф, сознательное самодовольство. И… и на губах ее была, хотя и неуловимая, но точно улыбка.
– Вы мне поставили ловушку, Анне?
Он всмотрелся, и в покоях Нау увидел, что принял за Анне Рейнольт изображение на обоях, свободно лежащих на кровати. Она затемнила глаза, что было очень на нее похоже, и перехитрила его простым видеоизображением.
Она кивнула.
– Я не знала, что вам, но поставила. Давно уже было ясно, что кто-то манипулирует моими системами. Вначале я думала, что это Ритцер или Кэл Омо играют в политические игры. Вас я рассматривала как возможного кандидата, человека, который слишком часто оказывается в центре событий. Сначала старый дурак, потом старый работорговец, скрывающийся под маской дурака. Теперь я вижу, что имею дело с чем-то большим, мистер Тринли. Вы в самом деле думали, что вечно сможете обманывать системы предводителя?
– Я… – Зрение Фама покинуло комнату и оглядело Озерный Парк. Пикник продолжался. Сам Томас Нау с Чиви присоединились к катающимся на лодке. Фам взял лицо Нау крупным планом: он был без скорлупок. Так не поступает человек, наблюдающий за засадой.
Она кивнула:
– Я так и думала, что кто бы это ни был, он метит в меня. Я критический компонент. – Она на миг отвела взгляд от него, на открытый контроллер. – Вы знали, что мне в следующую мегасекунду предстоит подстройка?
– Да. –
– И у меня произойдет массивный разрыв капилляров? Очень жестоко, очень грубо, мистер Тринли. Да, но ведь у вас не хватило бы ума попытаться перепрограммировать?
– Нет. –
Она улыбнулась шире:
– Вы сумасшедший.
– Нет, вы сумасшедшая. И когда-то вы были предводителем вроде этих. Ваша проблема – в том, что вы проиграли. Или не помните? Клика Ксеваль?
Самодовольная улыбка на миг исчезла и сменилась обычным хмурым безразличием. Потом вернулась.
– Я отлично помню. Вы правы, я потерпела поражение, только за столетие до клики Ксеваль, и я сражалась со всеми предводителями. – Она медленно шла через комнату, и указка не отклонялась от груди Фама ни на миллиметр. – Эмергенты вторглись на Френк. Я была аспиранткой по древней литературе в университете Арнхема… Я научилась другим профессиям. Пятнадцать лет я с ними дралась. У них была техника, у них был Фокус. Вначале у нас было численное превосходство. Мы терпели поражение за поражением, но заставляли их платить за каждую победу. К концу мы были лучше вооружены, но нас осталось так мало… И все же мы дрались.
Выражение глаз ее было… радостное. Он слушал историю Френка в изложении другой стороны.
– Вы… вы – Френкийский Орк!