Напоминание о нем

И я простила.

Кенна, ты прощена.

41

Леджер

Она вписалась. Это было нереально и, если честно, немного ошеломляюще. Мы закончили ужин, но все оставались сидеть за столом. Диэм свернулась клубочком у меня на коленях, а я сидел рядом с Кенной.

Когда мы садились ужинать, она заметно нервничала, но потом успокоилась. Особенно когда Патрик начал рассказывать истории про Диэм, вводя Кенну в курс жизни дочери. Он рассказал, как Диэм полгода назад сломала руку.

– И первые две недели думала, что ей придется теперь носить гипс всегда. Никто из нас не догадался рассказать ей, что переломы срастаются, и Диэм решила, если человек ломает кость, она остается сломанной.

– Ох нет, – рассмеялась Кенна. Она посмотрела на Диэм и погладила ее по голове. – Бедняжечка.

Диэм протянула Кенне руку, и та взяла ее. А потом легко соскользнула с моих колен к Кенне. Это произошло очень быстро и очень тихо. Она прижалась к Кенне, и Кенна обняла ее, как будто это самая обычная вещь на свете.

Мы все смотрели на них, но Кенна не замечала наших взглядов, потому что сидела, прижавшись щекой к макушке Диэм. Клянусь, я чуть не расплакался там же, за столом. Я кашлянул и встал.

И даже не извинился, потому что при попытке заговорить мой голос сорвался бы, так что я просто тихонько встал и вышел на задний двор.

Я хотел оставить их вчетвером. Весь сегодняшний день я служил для них своего рода буфером, но они должны были общаться и без меня. Мне хотелось, чтобы Кенне стало комфортно с ними, чтобы их отношения не были связаны со мной.

Я видел, что Грейс и Патрик приятно удивлены тому, насколько Кенна отличается от того, что они ожидали.

Это только доказывает, что время, расстояние и отчаяние позволяют людям лепить злодеев даже из тех, кого они вовсе не знают. Но Кенна никогда не была злодейкой. Она была жертвой. Такой же, как и мы все.

Время подходило к восьми, хотя солнце еще не село, и Диэм пора было спать. Я думал, что Кенна еще не готова уйти, но все же предвкушал последствия этого дня. Я хотел побыть с ней вдвоем, с ней рядом, когда она начнет понимать то, что, я уверен, стало лучшим днем ее жизни.

Дверь открылась, на террасу вышел Патрик. Он не стал садиться. Оперся на перила и молча смотрел во двор.

Когда прошлым вечером я оставил им с Грейс это письмо, я ожидал какой-то немедленной реакции. Я не знал, какой она будет, но думал, что что-то получу. Сообщение, звонок, стук в дверь.

Но ничего не произошло.

Через два часа я наконец набрался мужества и поглядел в окно на их дом, и там горел свет.

Я никогда не ощущал себя таким беспомощным, как в тот момент. Я думал, все мои усилия оказались напрасными, но утром, после восьми бессонных часов, услыхал стук в дверь.