Сара складывает руки на столе и подается вперед.
— Бейя, я понимаю, что ты расстроена, и что он важен для тебя. Но он солгал тебе. Лгал всем нам. Мы с Маркосом знакомы с ним с марта. Все, что он нам говорил — ложь.
— Например?
Она машет рукой в сторону соседского дома.
— Во-первых, что это его дом.
— А что еще?
Она поджимает губы. Ерзает на месте, обдумывая ответ.
— Не знаю. Сейчас не могу вспомнить что-то конкретное.
— Вот именно. Он солгал только о том, где живет, и стал подыгрывать образу богатенького мальчика, которым вы сами его клеймили. Но он делал все возможное, чтобы не говорить о себе и в итоге не врать вам.
Сара щелкает пальцами.
— А тот парень за ужином! Тот, кто назвал его Шоном. Он соврал о том, что ходил в школу-интернат в Нью-Йорке.
— Он соврал, потому что мы выпытывали из него ответ.
— Я бы больше его уважала, если бы он тогда попросту сказал нам правду.
— Это не так. Его бы тогда осудили, точно так же, как осуждают сейчас.
Для людей, вроде Сары, все в мире черно-белое. Реальный мир не действует по простой системе того, что правильно, а что нет. Люди, которым никогда не приходилось обменивать частичку души на еду и крышу над головой не могут понять, сколько плохих решений вынуждены принимать отчаявшиеся люди.
— Я больше не хочу об этом говорить, Сара.
Она вздыхает, будто еще не покончила с попытками убедить меня выбросить его из головы.
Мне мало одного только сомнительного прошлого, чтобы забыть о парне, который и бровью не повел, узнав о моем.
Очевидно, что в отношении Самсона Сара согласна с моим отцом. Уверена, все с ним согласны.
— Я бы хотела побыть одна.