Самсон с минуту внимательно наблюдает за закатом, а потом спрыгивает на нижнюю часть разноуровневой крыши. Подходит к ящику с инструментами и опускается возле него на колени. Затем кладет на крышу полоску черепицы и начинает ее приколачивать.
Глядя, как он передвигается по крыше, будто по ровной поверхности, я начинаю чувствовать себя неуверенно, стоя на ногах, и присаживаюсь.
— Вот чего я хотел, — говорит он. — Знаю, что ты любишь рассвет, поэтому хотел, чтобы ты увидела закат отсюда.
— Вообще сегодняшний рассвет поверг меня в уныние.
Он кивает, будто понимает, что именно я имею в виду.
— Ага. Бывает такая красота, на фоне которой все остальное уже не производит сильного впечатления.
Какое-то время я молча наблюдаю за ним. Парень прибивает около пяти кусков черепицы, пока небо не поглощает почти весь свет, под которым он работает. Он знает, что я наблюдаю за ним, но почему-то на этот раз я смотрю на него без смущения. Возникает чувство, что он предпочитает, чтобы я была здесь, а не где-то еще. Почти такое же ощущение возникает по утрам, когда мы молча сидим каждый на своем балконе.
Его волосы намокли от пота и выглядят более темными, чем обычно. На шее у него висит цепочка, и каждый раз, когда парень двигается, я замечаю белый след под ней на его загорелой коже. Видимо, он никогда ее не снимает. Тонкая черная цепочка с кусочком дерева в качестве кулона.
— У твоей подвески есть значение?
Он кивает, но не объясняет, какое в нем кроется значение, а молча продолжает работать.
— Ты расскажешь мне, что она значит?
Самсон мотает головой.
Я вздыхаю. Чего я добиваюсь, пытаясь завести с ним беседу? Я забыла, каково это.
— Ты сегодня завела собаку? — спрашивает он.
— Пошла прогуляться. А он увязался следом.
— Я видел, как ты его кормила. Теперь он не уйдет.
— Я не против.
Самсон поглядывает на меня и вытирает пот со лба рукой.
— Что Сара с Маркосом собираются сегодня делать?