Боль в его голосе волной прошла по моему телу, и когда я подняла залитое слезами лицо, он в отчаянии прижался губами к моим губам, а потом отстранился.
– Пожалуйста, Лили. Я люблю тебя.
Его губы снова коротко коснулись моих. Когда я не оттолкнула его, его губы вернулись в третий раз.
И в четвертый.
Когда его губы коснулись моих в пятый раз, они уже не отрывались от меня.
Райл обнял меня и прижал к себе. Мое тело устало и ослабело, но оно помнило его. Оно помнило, как его тело может успокоить. И в его теле была нежность, которую мое тело жаждало уже два месяца.
– Я люблю тебя, – прошептал Райл. Его язык мягко коснулся моего языка, и это было так неправильно, так хорошо и так болезненно. Прежде чем я успела это осознать, я уже лежала на спине, и он заползал на меня. Его прикосновение было тем, в чем я нуждалась, и одновременно тем, в чем мне не следовало нуждаться.
Его рука взялась за прядь моих волос, и я мгновенно перенеслась в тот страшный вечер.
Райл убрал волосы с моего лица, и я мгновенно перенеслась в тот страшный вечер.
Его лоб нежно коснулся моего лба, и я мгновенно перенеслась в тот страшный вечер.
Мое тело перестало отвечать ему. Во мне снова поднимался гнев. Его губы прекратили двигаться на моих губах, когда он почувствовал, что я застыла.
Потом Райл отстранился и посмотрел на меня. Мне даже не пришлось ничего говорить. Наши взгляды встретились, и глаза сказали больше голой правды, чем любые слова. Мои глаза сказали ему, что я больше не могу выносить его прикосновения. Его глаза сказали мне, что он уже понял это.
Райл начал медленно кивать.
Он сполз с меня к изножью кровати и повернулся ко мне спиной. Он все еще кивал, пока медленно поднимался, четко осознавая, что в этот вечер ему не получить моего прощения. Райл направился к двери.
– Подожди, – попросила я.
Он полуобернулся и посмотрел на меня с порога.
Я подняла подбородок, в моих глазах было окончательное решение.