— Что? — спросил он.
— Я думал — только не он. Пусть она встречается с кем угодно, но только не с моим другом. Не с тобой. — Игнат поднял на Сержа уставшие глаза, в которых не было ни капли веселья. — Знаешь, почему?
— Почему? — одними губами спросил Серж, вдруг ощутив острую тоску.
— Потому что я буду ненавидеть того, кто с ней спит. А ненавидеть своего единственного друга… брата я не могу. Это меня разобьет. Я рассыплюсь и пропаду. Просто сдохну. Потому что ты один, кому я доверяю на сто процентов.
— А что бы ты сделал, если бы она реально нравилась мне? — улыбнулся Серж. Игнат нахмурился.
— Не знаю. Сошел бы с ума? — предположил он.
— Ты позволил бы нам быть вместе? — подперев подбородок, спросил Серж. Он все так же улыбался, только в душе было пусто, а сердце уменьшилось до размера точки. Кажется, он все-таки сделал выбор.
— Если бы вы любили друг друга — да, — чуть помедлив, ответил Игнат. Он был искренен в своих словах, и потому беззащитен. — Наверное, я бы набил тебе морду и устроил бы ей пару истерик, но… Что бы я мог еще сделать, чел? Только уйти в сторону. Хотя знаешь, если так подумать… Лучше ты, чем какой-то урод. В тебе я уверен и все такое. Твою мать, о чем мы говорим? — сам себя спросил парень и вдруг перевел на Сержа прищуренный взгляд — в полутьме бара его глаза казались темными, почти черными. — Почему ты говоришь об этом? Яра… Она тебе правда нравится?
Игнат сказал это и сам, кажется, испугался своих слов. Серж весело рассмеялся, хотя внутри стало еще больнее. До размера точки теперь уменьшился он сам и будто бы падал в пустоту.
— Нравится. Как человек. Я же тебе столько раз говорил, что она не так плоха, как тебе казалось. Но ты человек-противоречие. Умных людей не слушаешь, потому что этому препятствует внутренняя глупость. Но, как говорится, глупость — не порок, а его следствие. Ярослава — хорошая девочка. Не стояла рядом с Алексой. И если ты забыл, я любезно напомню о том, что она стерва, — спокойно сказал Серж, и собственный голос казался ему чужим.
— Да в курсе я, что ты умный, — хлопнул его по плечу Игнат. — Но спасибо, что делишься своей мудростью с тупым мной.
Он улыбнулся Сержу, и в этой улыбке было столько искренности, что Серж улыбнулся в ответ.
— Значит, ты решил попробовать быть с Ярой? — повторил он, даже боясь представить, что будет.
Игнат кивнул.
— Да. Внутри чувство, что если не сделаю этого, совершу ошибку. Только вот мысли о матери… — Он запнулся, и его лицо потемнело.
— Что с мыслями о матери?
— Я все так же чувствую себя предателем, — несмело, как-то по-детски ответил Игнат. — Если буду с дочерью той, которая испортила ей жизнь, значит, предам.
— Я же говорил тебе, что это глупость, — ровным голосом произнес Серж. — Твоя мать тобой манипулирует. Тебе нужно пресечь это.
Алина раздражала его. Как человек, способный манипулировать людьми, Серж сразу замечал любые манипуляции других. Мать лучшего друга с детства не нравилась ему — сначала подсознательно, потом понял, насколько она хитра и даже порой жестока. Игната она настраивала против отца, сама же постоянно выступала в роли жертвы, призывая сына стать ее спасителем и мстителем в одном лице, и у нее неплохо это получалось. А демонстративная попытка суицида и вовсе взбесила обычно спокойного Сержа. Он буквально возненавидел Алину за то, что она устроила. Если бы у Игната не было сильного внутреннего стержня, он бы давно сошел с ума с такой матерью.
— Не говори о ней плохо, мама хорошая, — нахмурился Игнат, который буквально автоматически начинал защищать ее. — Хорошая, но несчастная.