Какое-то время мы просто сидели вместе. Я знала, что Игнату тяжело далось это решение, ведь из-за мамы была поломана его гордость, и чувствовала благодарность и облегчение. Между нами больше не стояла тайна, что тяготила не только маму, но и меня. В отношениях мне хотелось полной искренности.
— Я буду молчать, обещаю, — сказал Игнат, прежде, чем покинуть мою комнату — Костя и мама вновь позвали нас на обед.
— Спасибо… Ты действительно хороший человек, — сказала я ему и нежно поцеловала. Я верила любимому человеку, как себе.
Улетать с островов мечты было нелегко — не хотелось покидать воистину райское место, омытое океаном. За эти дни я так привыкла к его дыханию, к теплому соленому воздуху, к яркому солнцу, что возвращение в зиму казалось мне чем-то ужасным. Время в раю течет слишком быстро, зато в аду оно замедляется.
Покинув виллу, я повернулась к океану, мысленно прощаясь с ним, и, видимо, лицо у меня было таким печальным, что ко мне подошел Костя и сказал:
— Мы еще вернемся, Яра. На месяц, а лучше на три. Летом.
— Правда? — несмело улыбнулась я.
— Обещаю.
И я поверила ему.
Обратный перелет выдался тяжелым — океан будто не отпускал меня. Сначала выяснилось, что мама забыла сумочку, и пришлось возвращаться, потом что-то случилось с нашим гидросамолетом, и пришлось ждать другой, и отчим нервничал, что из-за этого мы можем не успеть на наш самолет, а затем в аэропорту Мале объявили о задержке нашего рейса, и пришлось ждать четыре часа. Костя злился, так как ему нужно было вернуться к переговорам, мама успокаивала его, Игнат засыпал на ходу, а я с каким-то непонятным для себя отчаянием думала об океане. Прощаться с ним было сложно. Почему-то мне казалось, что больше я никогда его не увижу, и от этого на душе саднило.
Перелет до Москвы был бессонным и нервным — мы несколько раз попали в зону турбулентности, и самолет трясло так, что в какой-то момент мне стало страшно. Вдруг упадем? Я неосознанно схватила Игната за руку, и он, забыв, где мы находимся, сжал ее, а потом по привычке поцеловал. В это время к нам обернулась мама и увидела это. Но ничего не сказала. Кажется, она понимала, что между нами происходит, но не хотела смущать меня.
В сияющей новогодними огнями Москве также пришлось ждать несколько часов — из-за разгоравшейся непогоды вылеты временно прекратились. В общем, когда к ночи мы оказались дома, ужасно вымотались, и после перелетов и ожидания казалось, что мы не отдыхали всю эту неделю, а разгружали вагоны. Вместо тепла нас ждал холод, пробирающий до костей, вместо океана — горы снега, а вместо прекрасного заката — сумрачное свинцовое небо. Но благодаря словам Игната настроение у меня все равно было прекрасным. И я настраивалась на то, чтобы признаться. Маме и Косте в наших отношениях, а Игнату — в любви. И засыпала я с мыслью, что никто больше не может запретить мне любить. Даже я сама.
Глава 100. Мужчина с паучьими руками
Стеша вышла из дома рано, когда на улице все еще было темно. Первый зачет начинался в девять часов, но ей нужно было приехать на полчаса раньше, чтобы занять очередь и попасть к преподавателю в первой пятерке сдающих. У них в университете была целая традиция — приезжать раньше, если хочешь первым попасть на зачем или экзамен. Ждать Стеша не любила, ей казалось, лучше сразу отстреляться и дышать спокойно. К тому же ей безумно хотелось увидеться с Ярославой, которая только вчера поздно вечером вернулась в город. Эту неделю они общались мало — интернет у подруги был не очень, да и времени наверняка было мало. Яра присылала фото и видео с Мальдив, и Стеша с замиранием сердца разглядывала океан, закаты и зелень. Она никогда не была на море и безумно хотела с ним познакомиться, только при этом боялась. Что скажут другие, если она появится на пляже в купальнике?.. Начнут смеяться? Издеваться? И для себя Стеша решила — если и поедет когда-то на море, то только куда-нибудь на север, чтобы не раздеваться.
Стеша спешила к остановке. Лениво светили фонари, под ногами скрипел снег, а где-то высоко в небе горела единственная звезда. В окнах многоэтажек то и дело загорался свет — люди возвращались в будни после новогодних каникул. Метро, автобус, пробки. Серые лица людей вокруг. Замерзшие пальцы ног и рук. Всюду снег. И какая-то пустота в душе, скребущая, беспощадная. Глядя на влюбленную парочку в автобусе, что стояла рядом, Стеша беззвучно вздохнула. Ей сложно было признаться, что она тоже этого хочет — любви, но не простой, а взаимной. Чтобы не думать о человеке полночи, точно зная, что сейчас он с другой; не проверять его соцсети, жадно вглядываясь в каждое фото, запись и сторис; не следить за ним украдкой в страхе, что он может заметить твой взгляд.
Ее любовь к Сержу никуда не делась. Не растаяла, не рассыпалась, не исчезла. Становилась все больше и крепче, и от этого Стеша было все больнее. Она ведь знала, что вместе они не будут — на такую, как она, он никогда не посмотрит. И это нормально. Нормально только для Стеши, потому что другие утверждают обратное — мол, внутренняя красота важнее, чем внешняя. Это злило Стешу, ей казалось, люди несут глупости, потому что не понимают реальности. Кроме того, одногруппницы узнали о том, что она общается с Сержем, и подшучивали над ней в общей беседе. Вроде бы как по-доброму, но ей было неприятно, а сказать Стеша ничего не могла. Не решалась.
С Ярославой девушка увиделась в холле — подруга ждала ее и когда заметила, подбежала и крепко обняла. Она загорела, даже будто похорошела, а глаза ее счастливо блестели. Пока Яра набиралась новых впечатлений, открывала для себя новые грани любви (разумеется, Стеша была в курсе того, что они с Игнатом перешли на новый уровень) и наслаждалась жизнью, сама Стеша просто просидела все эти дни дома. И ела, за что себя ненавидела, но и отказаться от этого не могла.
— Я так рада тебя видеть! — воскликнула Ярослава и в порыве чувств потрепала Стешу по упругим медным кудряшкам. — Ужасно соскучилась!
— Я тоже, — искренне ответила Стеша, улыбаясь. — Тебе так идет загар!
Болтая, они направились на третий этаж, нашли нужную аудиторию, около которой уже стояло несколько одногруппников, заняли очередь… Обе удачно все сдали. Стеша учила материал, а Яре повезло — доставшийся билет она помнила. После первого зачета они так же удачно сдали второй — получили «автомат» — и отправились в кафе неподалеку. Слишком многое нужно было обсудить. Стеша делала вид, что все хорошо, хотя на душе было пасмурно. Она смотрела на улыбающуюся счастливую Ярославу, которая рассказывала о Мальдивах и Игнате, и думала, что, наверное, ничем не отличается от Насти, Окс и Риты. Она тоже завидовала Яре. Нет, не деньгам, которые свалились на нее, не положению, и даже не хорошей фигуре. Она завидовала ее любви — искренней и прекрасной — и ненавидела себя за это. Ей тоже хотелось быть любимой и нужной, тоже хотелось, чтобы кто-то называл ее малышкой, тоже хотелось, чтобы в ней разглядели что-то особенное. И понимала, что этого не произойдет. Никогда не произойдет. Но самое горькое, что в этом только ее вина.