— Слышь, а у меня вообще были линзы?
— Конечно, у тебя закончились, что ли? — закручивая тушь, спрашивает Овечкина.
— Ага. Я не помню, какие там эти самые… ну, эти…
— Диоптрии? — подсказывает Лариса.
— Ага.
— Я подарю тебе новенькие, — улыбается Овечкина и прячет свои женские штучки в маленькую сумку. — Тебе какие? Однодневки, недельные, на месяц, постоянные? Ой, и кривизну напомни.
Я гляжу на неё молча и громко вздыхаю. Лариса закатывает глаза.
— Да поняла я. Сама вспомню.
— Выручаешь… сис.
Я иногда слышал в Муторае, что девчонки так общаются. Но Ларису, судя по всему, мой внезапный вкид очень смущает. Она склоняет голову набок и хмурится.
— Сис? — усмехается Овечкина.
— А чё, нет, что ли?
— Ты точно сошла с ума, — неожиданно начинает смеяться она, закинув руку мне на плечи.
Мы покидаем уборную и движемся по коридору.
По пути я внимательно разглядываю проносящихся мимо студентов и аудитории. Они неприлично здоровые, и студенты, и аудитории.
Когда Лариса наконец-то входит в одну из них, я следую за ней. Овечкина поднимается по лестнице и кидает свою сумочку на девятой трибуне. Я плюхаюсь рядом.
Люди начинают постепенно стягиваться. Все вокруг чё-то шумно обсуждают. Даже Лариса находит того, к кому сходу присаживается на уши. Лишь ко мне никто не подошёл за всё то время, что аудитория наполнялась людьми.
Как-то это уж слишком тоскливо. Неужели у Леры совсем нет здесь друзей, не считая Ларисы? Я не рвусь знакомиться со всеми подряд, мне с ними не по пути, но сам факт подбешивает… почему-то.
Хотя это всё вообще меня никак не касается. Я лишь временный гость в чужом теле.
Закинув ноги на стол, я сижу так весь перерыв, грозно зыркая на мельтешивших рядом пацанов и девчат. Пусть дальше сторонятся, раз такое дело.