– Да что Филиния? Она громкая, но всё же добрая. А вот Крэйв…
Многозначительная пауза, и я зажмурилась. Кстати, да. У меня ведь теперь и мама тут, а вместе с ней колоритный почти отчим.
Пусть мы с Крэйвом ещё не общались, но мне почему-то заранее жалко того, кто меня обидит.
– А давай мы просто им не скажем? - выдохнула я, с ужасом понимая, что фактически приглашаю Георга в нашу банду. Приглашаю уже по-настоящему.
– Сказать придётся, - сюзерен помрачнел. - Но позже, постфактум. Ведь победителей не судят.
– А если проиграем?
– Нет, Маргарита. Мы не проиграем. Мы победим!
Остаток вечера прошёл мирно и трезво. В том смысле, что я уже не пьянела от романтики, которой меня окружили. Вместо этого пыталась поверить в снятый с нашей беспокойной компании запрет.
Зато финалом всех разговоров стал приказ:
– Завтра сидишь в Академии и носа не показываешь. Всю следующую неделю - тоже.
Я удивилась. Как так? А вдруг я готова пуститься во все тяжкие уже сегодня?
Озвучила это, и Георг огорошил:
– Ты может и готова, а враги нет. Необходимо дать им время на осознание и подготовку.
Я недоумённо заломила бровь, а он объяснил:
– Есть у меня кое-какие подозрения. Но я должен пообщаться с одним человеком, забросить приманку.
– С кем именно?
Мне не ответили. Сюзерен лишь покачал головой.
И в этот раз меня провожали не до ворот, а до самой двери женского общежития. Вели бережно, ласково, почти не рыча.
Напоследок поцеловали! К счастью, не так сладко, как на скамейке - иначе я бы не добралась до комнаты, не справилась с ослабевшими ногами.
А вот улыбка идиотки приклеилась намертво! Я не просто шла, а словно несла транспарант: «Внимание, внимание! Слушайте все! У меня головокружительный роман!»