– И мне.
А вот мне выпить никто не предложил… Войти в хранилище, впрочем, тоже.
Я вошла сама! Порадовалась обнаружению места дислокации клада, а потом заметила сложенные у стены знакомые сундуки, ларчики, рулоны тканей и прочую дорогущую дребедень. Включая тот самый сервиз.
В общем, подарки, как и объясняла Филиния, возврату не подлежали. И Георг нашёл способ вручить их снова.
Но содержимое хранилища – ерунда в сравнении с тем, с каким ехидством король принялся пересказывать Филинии наше с парнями приключение в академических подвалах…
А бабушка слушала! И нервно глотала принесённый по приказу короля коньяк.
Георг тоже пил. Глядя на них, даже совестно стало. Я почувствовала себя какой-то садисткой, треплющей всем нервы. Вон, уже и до алкоголизма довела.
Причём в варианте Георга рассказ звучал так, что даже мне хотелось схватиться за сердце. А самое, пожалуй, неоднозначное – Георг, невзирая на всю свою брутальность и высочайший статус, банально ябедничал.
Король ябедничал!
Моей бабушке!
На меня!
Эмоции затопили с головой, и это был целый коктейль из неверия, непонимания, веселья и даже обиды. Но я быстро взяла себя в руки. Вдохнула, выдохнула и приняла максимально спокойный вид.
Упоминание шпаги заинтересовало Филинию особенно и, когда Георг закончил, она обратилась ко мне:
– Марго, это правда? Шпага… вот прямо материализовалась?
Я кивнула и, обозвав себя нехорошим словом, добавила:
– Несколько дней назад я забрала её из часовни. Прости, за всеми делами забыла тебе сказать.
Угу. Я действительно забыла. При этом было удивительно, что до Филинии до сих пор не долетели слухи об исчезновении реликвии из часовни.
Я внутренне сжалась, ожидая негативной реакции, а герцогиня вдруг засияла счастьем.
– Маргариточка! – в уголках фиалковых глаз заблестели слёзы. – Ты истинная Вейз!
Всё. Инцидент с ябедничеством был не то чтоб забыт, но сгладился основательно. Георг даже глаза закатил, демонстрируя как он «впечатлён».