– Но… – начал было спец.
Затем обернулся к проёму, через который мы вошли, на коридор, который позволял двигаться только вперёд – к этому странноватому во всех отношениях залу. Сделал шаг, второй и, не ощутив прежней «блокировки», воскликнул:
– Леди Маргарита! Что происходит? Объясните!
М-да, это не Псих и не Ботаник, которым достаточно шепнуть «валим», и всё – никаких вопросов, только пятки мелькают над землёй.
– Объяснить не могу, – сказала строго. – Возможно это даже государственная тайна. Давай просто выберемся из хода? Я хочу на белый свет, к солнцу.
К счастью, повторять в третий раз не пришлось. Вояка внял и, жёстко, одним движением утрамбовав лысую кошачью голову обратно в сумку, махнул мне – в этот раз леди предлагалось идти первой.
Я не возражала. Спустя минут семь мы покинули магическое ответвление и вернулись в обыкновенный коридор.
Дальше почти бегом. Я понимала, что на беседу ушла уйма времени, и мне очень не хотелось оказаться в роли потерянного сокровища. Такого, чьё исчезновение заметили и теперь ищут по всему королевству с привлечением тяжёлой артиллерии в лице Георга.
Впрочем, насчёт Георга можно выдохнуть – он сейчас занимается транспортировкой моего дяди в Биорм. Следовательно, если нас с Вирстом и хватились, то главный невротик не в курсе.
Только реальность оказалась, мягко говоря, жестокой!
Вирст плюнул на изначальный план – выйти из потайного хода в городе, – и повёл совсем другим коридором. Едва он открыл потайную дверь, мы очутились в королевском саду, и там, вопреки всякой логике, был уже не день, а ночь. Вот тут-то нас и приняли.
Вирста сцапали и скрутили, вместе с возмущённо замяукавшей сумкой. В том же, что касается меня…
Королевскую невесту неласково ухватили за локоть. Потом вспыхнул камень переговорного перстня, осветив лицо Тонса, и королевский побратим объявил:
– Леди нашлась! Жива и здорова. Вышла из потайного хода в компании Вирста.
Повисла зловещая пауза, и из перстня донёсся голос Георга. Король произнёс одно-единственное слово:
– Жду!
Глава 17
Георг
Блокнот не помог! Оказался настолько бесполезен, что я его едва не выбросил.