Желания, которые я так старательно сдерживала последние несколько недель, взбунтовались и отключили разум. Вернее, вступили с ним в преступный сговор. Я всё понимала! Но вместо того, чтобы одёрнуть, запротестовать или хоть как-то отрезвить, разум происходящее безобразие наоборот одобрял.
Кажется, он первым поднял плакат с надписью «да, да, да»!
Когда Георг подхватил меня на руки и понёс прочь из кабинета, в голове мелькнуло – это неприлично.
Но погасла мысль раньше, чем я успела её осознать.
Здесь и сейчас мне было совершенно плевать кто и что подумает. Репутация? Девичья честь? Ну, простите.
Желающие могут попробовать остановить Георга сами. Если их не пугает, что это сродни тому, как броситься под бульдозер, взявший разгон.
Потом стало смешно! Смысл опасаться за репутацию, если очевидно, что я лишь «жертва» королевского произвола? Ведь это он, Георг, всё затеял. Он инициатор! А вообще не виновата!
Правда имелась в этой логике небольшая нестыковка – да, неприличное творил как бы король, но именно я целовала его губы. Сама и добровольно. Взведённый арбалет надо мной никто не держал.
Не помню что было в коридорах. Видели нас или нет – не знаю.
Как его величество внёс меня в покои, в памяти тоже не отложилось. Зато то, что происходило дальше я запомнила до мелочей.
Поцелуи – бесконечные и разные. То ласковые, то требовательные, пробуждающие внутренний огонь и дразнящие это пламя.
Прикосновения. Тоже разные. Но все они неизменно доводили до исступления, заставляли выгибаться и стонать.
Одежда. Она исчезала довольно неторопливо. Раз чулочек, два чулочек… А платье? А уже нету…
Когда преграды между нами исчезли, когда мы соприкоснулись обнажёнными телами, я окончательно сошла с ума.
За окнами было темно, спальня тонула в полумраке приглушённых светильников. Георг доводил меня до исступления своими поцелуями – уж чего, а опыта его величеству было не занимать.
В какой-то момент я даже ощутила укол ревности, но вся ревность растаяла быстрее, чем мысли о благоразумии. Я пылала. А Георг был не многим трезвее меня…
Но именно он, жених, вёл в этой партии. Действовал! Продолжал осыпать поцелуями и ласкать. В ключевой момент нашей близости я закусила губу, готовая к боли, но её как ни парадоксально не было – всё свелось к небольшому дискомфорту.
К лёгкому неудобству, о котором я забыла почти мгновенно – меня с головой поглотил иной, крайне увлекательный процесс.
Удовольствие. Оно было горячим, острым, не затухающим. Я кричала – не могла сдерживаться, не было сил молчать. А Георг прижимал к кровати и двигался… сначала размеренно, потом быстрей… затем меня вообще дразнили, сделав долгую паузу почти на пике.
– Георг! – выдохнула я, не в силах выразить эмоции.