Прежде чем я успела предаться фантазии о том, что я могу ему нравиться, хотя бы немного, Остин убрал руки с моих плеч, повернулся, чтобы поднять пластиковый пакет с пола, и прошёл в ванную, закрыв за собой дверь и щёлкнув замком.
Через две секунды в комнату ворвался звук струи душа.
Я соскочила с чемодана на кровать и застонала, глядя в потолок.
Почему мы не можем быть друзьями? Жизнь была бы проще, если бы мы были друзьями. Почему я не могу избавиться от этой дурацкой увлечённости?
— Я хочу домой, — ворчала я.
Монтана была огромной ошибкой.
Но я была здесь. Остин смирился с мыслью остаться, и с каждой минутой наши шансы попасть домой в Лос-Анджелес к Рождеству уменьшались.
Пора было извлечь из неловкой ситуации максимум пользы. Я поднялась с кровати и быстро распаковала свой чемодан. Затем, когда выключился душ, я нацарапала записку Остину, что ушла в холл. Он стоял голый по другую сторону двери в ванную. Мне никак бы не удалось скрыть румянец на щеках, когда он выйдет.
Поэтому я выскользнула из номера и пошла в холл. Когда я подошла к стойке, там был новый служащий.
— Здравствуйте. Я просто хотела спросить, могу ли я забронировать место в столовой на сегодняшний ужин?
— Конечно.
Клерк улыбнулся и зарезервировал моё место.
— Спасибо.
Если сочельник был для Остина временем празднования, то я сделаю всё возможное, чтобы эта поездка была приятной. Начиная с ужина.
7. Остин
— Привет, — ответил я на звонок Ченнинга. — Как дела?
— Хорошо. Просто хотел позвонить и убедиться, что ты ещё не отморозил себе яйца.
Я хихикнул.
— Не совсем. Извини, сегодня меня не будет.
Вместо этого, я снова находился в магазин сельскохозяйственных товаров взяв термобелье состоящего из двух кофт с длинными рукавами, перекинутыми через одну руку, пока смотрел на упаковки трусов и носков. Я принял душ, но вчерашняя одежда уже надоела. Я мог прожить в одних джинсах до конца поездки, но я не собирался носить одни и те же гребаные трусы.