Лязгнул замок, заставивший Катю вздрогнуть и сжаться от испуга. От надвигающейся беды.
– Тарасова, на выход, – проскрежетал равнодушный голос конвоира.
Странное предчувствие не покидало Катю с утра – сегодня что-то будет. Случится. Плохое.
Тот же Потапов. Когда она уходила от него два дня назад, он так мерзло улыбался.
– Что у тебя там с медицинскими анализами, Тарасова? – его вопрос настиг её, когда она стояла у двери.
Катя замерла, саму холодный пот прошиб.
Обернулась и тихо спросила в ответ:
– А причем тут мои меданализы, Егор Васильевич?
Сальные глаза снова остановились на её груди.
– Да так.
Она не могла видеть его руки, находящейся под столом. Но отчего-то ей показалось, что он поправил ширинку. Она могла, конечно, ошибаться, но его взгляд скользкий, мерзкий прилип к её коже.
Между ними тогда повисла пауза. Тяжелая, неприятная.
Катю отвели в камеру, и она, не спавшая уже несколько суток, вообще не сомкнула глаз. Ей всё казалось, что сейчас явится Потапов и начнет её насиловать. Катя говорила себе, что они живут в правовом государстве, что не могут люди в погонах беспределить. То время прошло… Сейчас можно написать жалобу в прокуратуру и…
Кого она обманывала?
Катя накрутила себя до предела.
Поскорее бы суд и колония.
Она стояла на негнущихся ногах. Вчера её отводили мыться. Холодной водой.
А ещё её осматривали. Врач. Хорошо, что женщина. Осматривали тщательно.
– Девственница что ли? – пробубнила она, недовольно сводя брови.
– Да, – глухо бросила Катя, краснея от стыда и морщась от боли. С ней не церемонились.