Гриша как раз успел помочь раздеться Даше и снимал с себя парку, когда в коридоре разъяренной фурией снова обозначилась Татьяна.
– Значит, явилась, да? И как посмотрю, не одна.
Женщина источала яд. Гриша не ошибся – халат и демонстрация «новоиспеченных» прелестей. Даже успела поправить волосы, создав им легкую небрежность.
– Добрый вечер, Татьяна, – Григорий обозначил свою позицию, продолжая наблюдать за мачехой Снегурки.
Та пока плохо себя контролировала, и её несло в опасные дали:
– Добрый вечер и вам. Даша, может, объяснишься?
– Нет, – Даша приняла его парку и повесила на вешалку.
– Нет?
– Нет.
– А я настаиваю. И…
– Тань, прекрати этот дешевый фарс.
Даша присела на пуфик, чтобы скинуть сапожки. Гриша не спешил разуваться, продолжая демонстративно изучать хозяйку.
Та открыла рот, чтобы и дальше продолжить нападки, но тут её взгляд, наконец, обрел ясность и сконцентрировался на нем. По мере того, как её взгляд проходил от его свитера к дорогим часам и ботинкам, а потом метнулся к снятой парке, она в очередной раз изменилась в лице.
– Всё рассмотрела? – холодно поинтересовался Григорий. Рядом стоящая Даша замерла и удивленно вскинула брови.
На Татьяну его тон тоже произвел впечатление. Она явно не ожидала, что с ней будут говорить подобным образом.
– Что вы себе позволяете? – немного севшим голосом, пытаясь ещё как-то выбраться из щекотливой ситуации, уже понимая, что она просчиталась, воскликнула Татьяна, интуитивно поднимая руку и сводя полы халата на груди, прикрываясь и одновременно показывая беззащитность и смятение.
– Дашуль, на минутку оставь нас. Где твоя комната? Справа по коридору? Я сейчас приду. Только поговорю с твоей… мачехой. Я быстро.
Даша оказалась умничкой. Не задавая лишних вопросов или не желая более видеть Татьяну, проскользнула по коридору, мимо застывшей женщины.
Григорий снял обувь и усмехнулся.
– Поговорим?