— Да, ближе к городу. Завтра утром и посмотрим, хотя я не понимаю, что вы хотите найти там через столько времени.
Дмитрий только пожал плечами.
Деталь, ломавшую эту правдоподобную версию получше любого чутья, отметил еще следователь в Рождественске. Шалюкова застрелили с близкого расстояния, почти в упор, в грудь. Значит, вероятнее всего, убивали не в седле, а стоящего на земле, притом некто, кого казначейский проверяющий не боялся или даже хорошо знал. И сегодняшние расспросы только подтвердили это предположение: покойный совсем не казался смельчаком и рисковым парнем, не стал бы он вот так сходиться с кем-то подозрительным.
Так что если грабитель и был, то не вовсе уж случайным разбойником с прииска. Кто-то, кто не выглядел опасным и угрожающим, кто-то из хорошо знакомых… А кто может казаться менее безобидным, чем молодая честная девушка, пусть даже у нее в кобуре револьвер?
Впрочем, всерьез госпожу Набель Дмитрий не подозревал. Похоже, ту здесь искренне любили, и, если бы у нее начались проблемы, наверняка решала бы она их не одна и не так. Достаточно вспомнить того же Милохина, вот уж кто разобрался бы с кем угодно. А он ведь еще и чародей, пусть и слабый, зато — незарегистрированный. У младшего командного состава и рядовых матросов нередко за годы службы вскрывались плохонькие способности к чарам. Уж хватило бы обставить все поаккуратнее, так, чтобы труп не нашли и следы от дроби — тоже.
Феномен, при котором у моряков, в ком изначально никакого дара не выявляли, но с годами службы он в незначительной мере проявлялся, был описан уже очень давно. Чародейская наука до сих пор не нашла этому точного объяснения, но версий было много — от смешных и глупых до вполне связных. Косорукову нравились две.
Первая утверждала, что зачаточные способности к водному чародейству заставляют человека невольно тянуться к родной стихии, а там они крепли и просыпались от постоянного пребывания на воде. Это, впрочем, не объясняло наличия среди моряков огневиков, которых к воде совершенно не тянуло, в том числе и среди таких вот "новопроявленных".
Вторая же полагала, что чародейские способности в той или иной мере присутствуют почти у всех людей, просто померить их можно лишь с определенного уровня, а у кого дар слишком слабый — раскачать его крайне трудно. Морские же суда издавна плотно окутывали чарами разного сорта, и чародеев на борту всегда хватало, и все это служило благодатной почвой для взращивания малых талантов. Теплицей.
— Вашего отца здесь очень уважали? — заговорил Дмитрий через несколько мгновений тишины, когда они шли по теневой стороне широкой и достаточно оживленной улицы. Кажется, оживление было связано не с местом, а со временем: солнце уходило, переставало нещадно палить, и люди выбирались под открытое небо.
И Шналь окончательно стал похож на обыкновенный маленький провинциальный город. Только перекати-ежики не давали Косорукову забыть, где именно он находится.
— Моего отца любили, — возразила Анна. — Как и всю нашу семью. Род Набелей живет здесь давно, мой предок был одним из основателей Шнали, так что мы тут свои.
— И место градоначальника передается по наследству?
— Можно сказать и так, — улыбнулась она.
— А почему Шналь? Откуда такое странное название? И какого оно вообще рода? А то я и в мужском, и в женском слышал…
— Чжуры так зовут нашу речку, в честь нее и назвали. И с родом потому сложно. По бумагам-то мужского, но у чжуров в языке родов нет, а жителям и так и этак нравится. Так что ни в чем себе не отказывайте, — улыбнулась она.
— И как это переводится?
— Вы не поверите, но — "маленькая река", — весело отозвалась девушка. — Чжуры не дают названий местам в том понимании, какое вкладываем в них мы. Они считают, что у каждой горы, каждой речки и долины есть свои духи, притом многочисленные, и им будет неприятно получить какое-то собирательное название. Считают, что это звучит пренебрежительно.
— Справедливо, — рассеянно согласился он. — Это примерно как западные соседи нас всех "Иванами" называют, уважительность в этом сложно найти.
Городское управление прииска "Южный" занимало первый этаж двухэтажного каменного здания, последнего в ряду похожих. Следом, через улицу, уже начинался другой город, из деревянных домов на каменных основаниях, а за ними все чаще попадались обыкновенные срубы.
Внутри здание состояло, по ощущением, из одних сплошных коридоров со множеством запертых одинаковых дверей с номерами, в расположении которых не виделось никакой системы. Здесь Анна ориентировалась плохо, поэтому не стала рваться вперед и уступила возможность дергать все подряд ручки спутнику, сама же молча двигалась следом, чувствуя себя при этом лишней. Понятно, что от нее требовалось только поручительство и это правильно, но все равно ощущение было странным.