Кроатоан

Логан возвращается к первому отрогу хребта и приступает к подъему. Лодыжка не повинуется ему, и он хватается за ветви. Добравшись до верха, оглядывается по сторонам. Мудрый рассказывал, что некоторые животные чувствуют расположение полюсов на планете, используют это чувство для ориентации. Вот и для самцов и самок пришел момент ориентироваться самостоятельно.

На втором подъеме Логан часто останавливается, опираясь на стволы деревьев. Здесь остались только трупы: те, кто полагал себя рациональным существом, уже убежали.

Запах следов в темноте указывает Логану, что авангард гигантского войска продолжает свой марш. Логан силится понять, что же могло произойти. Почему арьергард «проснулся», а остальные — нет? А еще этот страшный грохот вдалеке!.. Но рассуждения никогда не были его сильной стороной. Логан грозно ревет в ответ на боль в лодыжке и продолжает спуск.

Через несколько минут поверхность выравнивается. В очередной ложбине Логан замечает новые фигуры. Пять-шесть человек, разбросанных в темноте. Все они движутся пошатываясь, как шел недавно и Логан, но есть в них еще одна странность. Они — как привидения в белых саванах. Зачем они завернулись в белое?

Следуя за спеленатыми фигурами, Логан старается не производить никакого шума, но вскоре он понимает, что на него вообще не обращают внимания.

Только подобравшись ближе, Логан обнаруживает, что это за белые покровы. И тогда, почти безотчетно, зубы его начинают выбивать дробь.

Конечно, это не саваны. Просто Логан никогда в жизни не видел такой плотной паутины. Это, наверное, сотни, тысячи слоев, облепившие тела от головы до колен. И фигуры в паутине похожи на покойников в кружевных саванах.

У одной из фигур на уровне головы Логан различает легкое трепетание, от которого пласты паутины наполняются воздухом, как паруса корабля.

Большая Мать заботлива. И предусмотрительна. Она не желает удушья для своего слепого отпрыска, носителя кладки в тысячу яиц.

Не в силах противиться естеству, Логан отстает от ужасной процессии и обхватывает ствол дерева. В желудке у него пусто, наружу рвутся только сухие спазмы.

Логан вспоминает о Паучихе. Призрак Паучихи шагает вместе с ним. То самое тело, которое он обнимал и наполнял, отныне воплощено в прозвище, превращено в вечную невесту крестовиков и тарантулов. Большая Мать соткала для него брачный наряд.

Пойдем, Бизон. Прими меня такой, какова я теперь. Ты бросил меня, но я не брошу тебя никогда. Никогда.

На мгновение ему становится страшно. Сама возможность, мельчайшая вероятность, что он… «Нет, ну пожалуйста…» Снова впасть в «транс» и превратиться в передвижной храм для созданий с множеством глаз, в оболочку из плоти, кишащую пауками…

Мгновение проходит. Логан снова идет вперед. Ничто не способно его сломить.

Мир сошел с ума, но Большая Мать не оставит своего возлюбленного сына.

А когда он доберется до обсерватории, он будет спасен.

20. Осада

Кармеле кажется, что она слышит абсолютно новый звук, лишь недавно появившийся на планете. Нечто, чего прежде не слышали ни она и ни кто другой.

Все бегут к окну, в которое уставился Дино. Окошко маленькое и прямоугольное, двустворчатое — раздвижной проем в выпуклой стене. Стекло грязное. Вдалеке за поляной, на фоне облаков, Кармела различает кроны деревьев леса Альберче. Больше ничего не видно, но ясно, что звук доносится с той стороны. Лица людей прижимаются к стеклу, спаянные общим страхом.

— Я ничего не вижу! — кричит Фатима. — Что там? Серхи, рассказывай!