Кроатоан

Дино застывает в нерешительности, держа за ошейник перепуганного Мича. «Это не из страха, — чувствует Кармела. — Дино до сих пор удивляется, как это муравьиная рать, пусть даже неисчислимая, может принудить его к бегству».

И тогда, как покрывало из маленьких дрожащих помпончиков, в дом проникают пчелы.

Действительно, пора бежать.

— В лабораторию! — повторяет Нико.

Кармела чувствует, что ее тянут за руку.

— Давай, Кармела! — кричит Борха.

— Нужно закрыть эти двери! — Девушка указывает на туалет и прихожую.

— Незачем! Они не имеют выхода наружу! Бежим!

Борха тащит Кармелу за собой, девушка смотрит на деревянный люк, ведущий на второй этаж. «Вот он точно имеет выход наружу». Но люк надежно закрыт на засов. Фатима идет позади, дрожа под тонкой влажной пижамой. Серхи — единственный из всех, чье лицо выражает только озабоченность, как будто его воображение не рисует никаких ужасных картин: он слишком к ним привычен.

Беглецы сбиваются в кучу в глубине маленькой лаборатории; Борха прижимает к себе Кармелу.

Нико тоже собирается переступить порог, но, по-видимому, меняет решение и выходит обратно.

— Дино! — кричит он снаружи. — Дино, раздолбай! Оставь собаку и беги сюда!

Только теперь Серхи проявляет признаки страха.

— Мич! — зовет толстяк. — Мич! — Серхи отпускает Фатиму, но девушка тянется за ним.

Теперь происходит движение в обратную сторону, как будто не присоединиться к единой цепочке — непростительная ошибка.

В прихожей ревет хаос, но никто не останавливается. Кармела идет шаг в шаг за Фатимой, пока не оказывается в гостиной. И только то, что она видит там, заставляет ее остановиться.

Сквозь открытое окно в комнату протискиваются обрывки человеческих существ: воронки ртов, воспаленные щеки, бесцветные глаза. Это люди-амфибии, израненные стеклами, но целиком в пространство обсерватории они попасть не могут: человеческие размеры слишком велики для узкой щели.

А вот струи муравьев проникают с легкостью: они продвигаются по стенам, распределившись на несколько рукавов, словно кипящая смола. Единый выбор направления, все вместе, цельный ковер.

Однако самое невероятное — это пчелы.

Кармела никогда не видела роя, который вот так бы летел. Пчелы собрались из разных мест — быть может, с разных лугов, — но теперь это плотные струи в форме щупалец или труб. Узкие щели меж досок на окне сжимают трубы, превращают их в почти прямоугольные полосы. Значит, от них можно ускользнуть, просчитывает Кармела: просто вовремя отстраняться от каждой из полос; необязательно размахивать руками, силясь напугать сотни насекомых, летящих со всех сторон. Хуже то, что такие скопления пчел наделены мощью таранов. «Им даже нет нужды нас жалить. Столкнуться с ними — все равно что получить заряд дроби».