— Юрья еще уговорить надобно против ханской воли пойти, он из-за бабской дури в драку лезть не шибко захочет. А коли начнет войско собирать, то к осени и управится — пока мужики сеют да пашут, воевать некому.
И такой мягкий саботаж постоянно — чего я не попытаюсь сделать, все на тормозах, дескать, надо бы с боярами посоветоваться, неча полошиться раньше времени.
Тьфу ты, господи. Ну очевидно же, что Юрьевичи не успокаиваются, а вразнос идут и нас сейчас будут на копье брать, или я ничего в характерах звенигородской семейки за три года не понял! Но пробить толстую шкуру боярской самоуверенности самому никак не получалось, а выпускать злобного Васеньку я остерегался, пока не все еще отошли от моего фортеля с маман.
Блин, а не рано ли я ее в монастырь законопатил? Она с этим болотом умела управляться, а у меня пока ни хрена не выходит.
Подергался-подергался, да и согласился с думой для начала — в конце концов, бояре здешние расклады лучше понимают. Но кое-какие меры я все-таки принял, и когда ежедневно ездил в Занеглименье по Волоцкой дороге (примерно туда, где потом будет Московская биржа), то перетаскал в тамошнюю усадебку изрядно серебра из великокняжеской казны. Там, в специально срубленной под мои эксперименты с самогонным аппаратом избе, сделал я и тайнички, куда ссыпал добычу. А то знаю я этих ухарей, пока будут казну эвакуировать, половины недосчитаешься. Иной день и два раза ездил, потому как больше делать и нечего — делянки только по весне внимания потребуют.
И Липку вывез подальше. Рупь за сто, маман сенных девок, которые ко мне поближе, сама подбирала. Дело-то молодое, кого в темном углу прижмешь, кого в баню спинку потереть стребуешь, кого вообще в спаленке на ночь оставишь… Но выбрал я Липку. Во-первых, сирота. Во-вторых, характер ангельский, любой малости рада. В-третьих, красивая девка — по моим меркам, тут все больше дородных предпочитают, говорят, с деда Дмитрия повелось, бабка Евдокия обильна телом была. А Липка стройная, хоть и не худая, как модели-вешалки, наоборот, налитая, как спортсменка, прям распирает ее изнутри — грудь, губы, даже глаза чуть навыкате. Вот и отправил ее от греха подальше, а то знаем мы, что тут при смене власти творится.
А еще я лазал на верхотуры, чем поддерживал слухи, что великий князь время от времени всходит на какую из кремлевских башен или колокольню и бдит за всеми и за каждым. Оставлял у первых ступеней боевых холопов, а на предпоследней площадке Волка, чтобы уж точно никто не мог меня достать, и забирался повыше.
И разве что не выл от ужаса.
Нет, серьезно, что делать-то? Делать-то что? Ну делянка, ну самогон, но это же мелочи!
Ровно с того момента, как я примирился с попаданством и начал хоть как-то устраивать свою жизнь, меня мучала знакомая всем и каждому, от последнего бомжа до мультимиллиардера, проблема — где взять денег?
Ну в самом деле, князь я или не князь? Под рукой Москвы собралось уже изрядно земель, но… все какие-то небогатые. Я уж не говорю про отвратный климат: и снега зимой больше, и лед на реках стоит дольше и лето короткое, вжух — и нету. Градусник из меня так себе, наблюдений за погодой тут отродясь не было, разве что запишет в летопись мних «бысть стужа велика» и гадай, насколько велика, то ли крепкие морозы, то ли натуральный звиздец. Но шкурой чую — «температура минус десять, ощущается как минус двадцать пять». Градусов на пять холоднее точно, чем в мое время, когда большая часть страны считалась «зоной рискованного земледелия». Здесь же вообще получается «зона пропади все пропадом земледелия». К тому же агротехника феерически допотопная, а поскольку вся средневековая экономика зиждется на сельском хозяйстве, то климат очевидным образом и порождает небогатство. Небось, во франциях-италиях с этим попроще. Хотя вон же Скандинавия… нет, там тоже всю дорогу небогато было, даже невзирая на краешек Гольфстрима.
Стратегически что делать понятно — идти на юг, осваивать черноземы, и на восток, осваивать Урал. Но силенок для такой стратегии нет — там как раз доживает свой век Золотая Орда, а на юге вообще Дикое Поле, и жуткая каша из татар, ногайцев, бродников и бог весть кого еще. И в этой каше, сколь я помню, скоро должны зародиться Казанское, Астраханское да Крымское ханства, с коими нам и рубиться следующие триста лет. И народу в степи вроде немного по сравнению с оседлыми Русью и Литвой, но вот поди ж ты…
Ладно, стратегией буду заниматься, если великий стол удержу. Задачу найти денег на рать с дядькой я решил — серебро ведь не просто так в казну попадало, это татарский выход собирали. Вот его я и перепрятывал, вот его я на рать и пущу. Не отобьемся — с меня взятки гладки, отвечать Юрию. Отобьемся — тоже, свалим недостачу на него.
В середине апреля из вотчин Добрынского под Переславлем примчался гонец — идет дядька! Во многой силе! И с сыновьями!
В той же Большой набережной палате собрался весь синклит, шустренько так, почти все в Кремле живут, пять минут пешочком дойти.
— Ну что, бояре, Юрий из-за бабской дури в драку не полезет, да? — уселся я на креслице, выполнявшем функции малого трона.
Патрикеев и Голтяй, больше прочих стоявшие за возможность войны только к осени, попрятали взгляды.
— Войска не собрать, все в разгоне, — рассудительно проговорил Добрынский. — Надо ехать к Юрию, склонять к миру.
Бояре загалдели согласно, но охотников не выдвинули.
— Сам поеду, — пристукнул я по резному подлокотнику.
ebooksa