— Готовлюсь я.
— К чему готовишься? — продолжала допытываться я.
— Хочу захватить мир, — нахмурилась Светка и с досадой отмахнулась от зеленоватой стрекозы, пролетавшей мимо. — Там это хорошо описано. Способ такой. Бери и пользуйся.
— А зачем тебе захватывать мир? — осторожно поинтересовалась я, стараясь не показать удивления.
— Захвачу мир, стану правителем и введу смертную казнь, — недобро скривилась Светка и вызывающе зыркнула на меня из-под нахмуренных выгоревших за лето бровей.
— Зачем смертную казнь? — у меня чуть глаза на лоб не полезли от такой светкиной кровожадности (в бабушку, видать, Элеонору Рудольфовну пошла нравом).
— Всех третьедомовцев казнить велю.
— А что они тебе сделали? — не унималась я, допрашивая это свирепое дитя.
— Я не буду с тобой обсуждать это, — сообщила Светка, захлопнула книгу и с вызовом произнесла, — ты чего сюда пришла?
— Тебя ищу, — решила не накалять ситуацию я. — ты же из дому сбежала.
— Я не сбегала! — вспыхнула Светка.
— Ну, не знаю, я вернулась с работы, а дома Римма Марковна валокордин пьет, Лёля невыгулянная осталась. Скулит в уголке. Мало ей, что Нора Георгиевна в больнице, так еще и ты её бросила.
— Вернусь и выгуляю, — буркнула Светка.
— И как долго ей терпеть?
— Ой, сейчас вернусь! — фыркнула Светка.
— Тогда пошли, я тоже домой иду, — сказала я.
Светка вскочила с травы, расправила складки сарафана, отряхнула его от налипших травинок и пошла рядом со мной.
— Так зачем ты решила третьедомовцев казнить? — напомнила я, убедившись, что долг и обязательства перед Лёлей превысил Светкину кровожадность.
Светка засопела носом, но мой вопрос проигнорировала. Вот до чего несгибаемый и упёртый ребёнок, вся в семейку Горшковых прямо.
— Я потому спрашиваю, что жизненного опыта у меня побольше твоего будет, — примирительно пояснила я, — вдруг советом помогу каким.