Конторщица-4

«Каламбур, каламбур, каламбурище!» — так, ласково мурлыкая себе под нос, я вышла из своего кабинета прямо на тропу войны.

В кабинете, где обитал приснопамятный бабский коллектив, как всегда было шумно и суетливо. Все бабоньки — Лактюшкина, Базелюк, Жердий и Фуфлыгина толпились вокруг стола Репетун, которая обильно уставила его тюбиками, баночками и флакончиками. Максимова, как обычно, надувшись сычом, сидела за своим столом и украдкой почитывала завёрнутую в газету книгу, судя по тихим вздохам — явно любовный роман. В воздухе витали ароматы духов и безусловно недешевой импортной пудры.

Хм, новинки, значит, подвезли. Вот и чудненько, совмещу приятное с полезным.

Я громко поздоровалась. При моём появлении бабоньки сперва было дёрнулись, но, увидев, что я не проявляю начальственной суровости, а, наоборот, сама взяла в руки ближайший ко мне тюбик с тональным кремом, воспрянули духом и вернулись к осмотру новинок отечественной косметики.

— Лидия Степановна, — радостно защебетала Репетун, — а у нас сегодня «Дзинтерс». Сами видите — выбор какой большой. Правда уже помаду почти всю разобрали, но, если вам что-то понравится, я послезавтра еще принесу.

— Да нет, помаду я не хочу, — поёжилась я, вспомнив жуткие коричневые и фиолетовые тона помад «Дзинтерс», с перламутром, — мне бы лучше, Татьяна Петровна, крем для рук посмотреть. Римма Марковна просила. Очень уж ей тогда ваш «Огуречный» крем понравился.

— «Лимонный», — с некоторым недоумением глядя на меня, сказала Репетун.

— Что? — не поняла я.

— Вы брали для Риммы Марковны «Лимонный», — повторила она.

— Ах да, запамятовала я, — отмахнулась я, удивляясь, что человек помнит о такой ерунде. Даже я забыла, думаю и сама Римма Марковна тоже. А эта, гляди — помнит.

— Вот, посмотрите этот, — она сунула мне в руки цветастый тюбик и добавила, — и вот ещё духи есть… у них тонкий запах, но он стойкий, если на одежду побрызгать, то дня три будет пахнуть.

— Ах, да, Феодосия Васильевна, — взглянула я на Лактюшкину, вертя в руках очередной тюбик, — согласно кадровому резерву у вас же преемники — Галина Митрофановна и Татьяна Петровна, правильно?

— Да, а что? — забеспокоилась Лактюшкина.

— Подготовьте-ка мне их личные дела. А еще нужны обновлённые характеристики. Срок до послезавтра, — мимоходом бросила я и повернулась к Репетун. — Так вы, Татьяна Петровна, считаете, что этот крем для Риммы Марковны тоже хорошо подойдёт, да?

— Лидия Степановна! — не выдержала Лактюшкина, — простите, но зачем вам документы на Жердий и Репетун?

— Кадровые перестановки. Давно пора, — отмахнулась я и понюхала флакончик духов, — нет, Татьяна Петровна, мне эти не нравятся. Слишком уж сладкие.

— А вот эти тогда посмотрите…- захлопала глазами Репетун, жадно ловя каждое слово из диалога с Лактюшкиной.

— Лидия Степановна! — вскричала Лактюшкина, подрываясь, — я ничего не понимаю! Какие ещё перестановки⁈ Я же работаю уже почти сорок пять лет на этом месте! И работаю хорошо! Без замечаний!

— Всё так, — вздохнула я и с сожалением отставила флакончик, — эти мне тоже не подходят, Татьяна Петровна. Тяжёлые они для меня. А есть ещё более лёгкие? Например, с цветочным запахом? Вы, Феодосия Васильевна, давно уже на пенсии, но продолжаете занимать это тёпленькое место. Пора омолаживать кадры, товарищ Лактюшкина. Пора.

— Но я выполняю всю работу!