— Ага, — говорит Фрэнк, — просто псих. Наверное, решил трахнуть бабу с передозом. Хорошо, что ты сразу мне позвонил.
Деуолт кивает. Некрофилия — это ему понятно.
— Ясно, значит, какой-то псих. Так какую камеру вам открыть?
— С парнем, которого привезли вчера утром с перестрелки на холмах.
Деуолт вздрагивает:
— Он же не из тех, которые и на людей не похожи? Большинство из них до сих в пор в двух мешках, чтобы части не растерялись.
— Огнестрел в башку.
— А-а, огнестрельное ранение в голову? Есть такой. Нам их пришлось по двое в камеры укладывать. Ваш вот здесь. Вместе с тем, у которого множественные колотые раны.
Деуолт начинает открывать камеру, но Фрэнк его останавливает:
— Может, сходишь кофе попить?
Деуолт переводит взгляд с Фрэнка на меня и обратно:
— Точно?
— Ага. Если что понадобится, мы тебе свистнем.
Деуолт уходит, беспокойно оглядываясь на нас. Фрэнк закрывает за ним дверь.
Я выдвигаю камеру, расстегиваю «молнию» на мешке.
— Это точно не Джаветти, — говорю я. — Не уверен, что это вообще человек.
— Что за бред ты городишь? — спрашивает Фрэнк и подходит ко мне. Я отхожу в сторону, чтобы дать ему посмотреть. — Чтоб меня, — тут же бормочет он.
У трупа такой видок, будто его достали из пирамиды в Гизе. Натуральная мумия в футболке с логотипом «Lakers» и джинсах, которые теперь размеров на пять больше, чем надо. Кожа сморщенная, высохшая. Из колотых ран торчат кости. Я мог бы поклясться, что, перед тем как помереть, он дотянул лет до ста. Но на бирке на пальце ноги написано, что ему девятнадцать.
К внутренней стенке камеры приклеен список. Под мумией еще один мешок.
— Деуолт сказал, что их укладывали по двое. Значит, это второй, — замечаю я.