Моя прекрасная ошибка

Направляясь в туалет, я заметил, что целая стена в гостиной увешана фотографиями в рамках, похожих на те, которые висели в квартире Рэйчел. На обратном пути я обратил внимание, что на многих из них изображен один и тот же маленький мальчик со светлыми волосами, только фотографии были сделаны в разном возрасте. Предположив, что это сын Райли, Адам, я решил не останавливаться перед этими фотографиями, чтобы не привлекать к ним внимания, на тот случай, если ей трудно о нем говорить.

Я почти уже прошел мимо стены, когда мое внимание привлекла маленькая фотография. На ней две маленькие девочки стояли в траве – младшей было три-четыре года, а старшей лет восемь-девять. Это определенно были Рэйчел с сестрой.

Я остановился, чтобы получше рассмотреть младшую девочку. Фотография была старая и зернистая, но что-то в ней меня насторожило. Я невольно напрягся, вглядываясь в нее.

– Она всегда сама завязывала конский хвостик. Он получался на один бок, но она упрямо причесывалась сама. – Райли подошла к стене с фотографиями и протянула мне стакан с напитком. – Пожалуйста, чай со льдом.

Я взял стакан, не отрывая взгляд от снимка. В этом изображении было что-то до боли знакомое. И неудивительно, ведь Рэйчел мало изменилась – но в моем ощущении было нечто большее. Я осмотрел всю стену.

– А у вас еще есть фотографии, где вы двое?

Тут к нам подошла Рэйчел.

– Ты на днях просил показать фотки, где я маленькая. – Она игриво ткнула меня плечом в плечо. – Если Райли покажет тебе те, где я на горшке, я тоже потребую от тебя такие же неприличные снимки.

Я, наверное, ей кивнул, хотя не могу сказать точно. Все мое внимание было поглощено маленьким личиком Рэйчел на снимке. Через минуту вернулась Райли с альбомом в руках.

– Идите сюда, я покажу вам, каким пухленьким младенцем была моя сестренка. Мама любила снимать ее голенькой, когда мыла в ванночке. Смотрите, у Рэйчел есть ямочки, но вовсе не на личике.

Мы все трое уселись на диван – сестры по бокам от меня, – и Райли начала листать старый альбом с фотографиями. Она указала на снимок, на котором, как я понял, была Райли с новорожденной Рэйчел в руках.

– Я просто возненавидела Рэйчел, когда мама принесла ее домой. Она отнимала все ее внимание.

– Мама велела ей держать мелкие предметы подальше от меня, чтобы я не засунула их в рот и не задохнулась, а она постоянно кидала в мою кроватку пенни, – проворчала себе под нос Рэйчел.

– Вот и неправда. Это были не пении, а четвертаки. Они слишком большие, чтобы младенец мог от них задохнуться.

Я изо всех сил старался делать вид, что мне интересно, но что-то не давало мне покоя. В глубине души я знал, что именно, но отнес все это на счет своего не в меру разыгравшегося воображения. И все же я никак не мог избавиться от навязчивой мысли. Райли пролистала почти уже весь альбом, и на всех снимках Рэйчел была очень маленькая.

– Здесь мало фоток, где Рэйчел пять-шесть лет. Как раз тогда заболела наша мама.

– Рэйчел мне рассказывала. Соболезную вашей потере.

Райли кивнула.

– Спасибо за сочувствие. Два года после ее смерти, до того как мы стали жить в семье Мартинов, были для нас нелегкими. Это были не те времена, которые хочется запечатлеть на фото.

– Я и не знал, что вы переехали к тете с дядей не сразу после того, как ваша мама умерла. Вы временно жили в приемной семье?