Его улыбка оставалась доброжелательной, и на его лице я не заметил ни капли осуждения, несмотря на мое признание.
– Мы все совершаем ошибки, сын мой. Иногда надо рассказать все и снять груз с души – это может облегчить страдания.
Терять мне было нечего – кроме его уважения. Тем более что сам я уже давно потерял уважение к себе. Может быть, давно надо было покаяться в содеянном.
Поэтому я сделал глубокий вдох и произнес:
– Хорошо. Только потом не говорите, что я вас не предупреждал.
Священник снял очки и протер глаза.
– Да, это просто потрясающая история, сын мой.
– И что вы обо всем этом думаете?
– Давайте начнем с самого начала. Когда вы все это проделывали много лет назад… причины поначалу были весьма сомнительные – вы увиливали от работы, прятались в исповедальне, но потом вы продолжали приходить сюда, когда вам уже не нужно было этого делать.
– Именно так.
– Скажите, почему вы приходили сюда каждую неделю?
– Я знал, что происходит что-то ужасное. Эта маленькая девочка… я имею в виду, Рэйчел. Она была так напугана. Было видно, что ей надо с кем-нибудь поговорить о том, что с ней происходило.
– Значит, вы хотели ей помочь?
– Да. – И это была сущая правда. Я действительно хотел помочь. – Но я сделал все неправильно. Я должен был в первый же день сообщить об этом кому-нибудь, обратиться в полицию, как только у меня зародились подозрения. Вместо этого я продолжал изображать из себя детектива, и в результате она пострадала.
Священник какое-то время пребывал в задумчивости.
– Почему вы не обратились ни к кому из взрослых? Для этого были все основания.
– Она была такая пугливая и настороженная. Я не был уверен, что мои подозрения верны. Боялся спугнуть ее, ведь после этого она бы уже никогда никому не стала доверять.
– Возможно, если бы вы после первого разговора с ней побежали в полицию, Рэйчел и ее сестра оказались бы слишком напуганы, чтобы рассказать правду, и отрицали бы все, что происходило с ними.
Я покачал головой.
– Но, возможно, они рассказали бы правду, и их быстрее забрали бы из этого ада.