И я вспоминаю.
Почему-то брауни я всегда ела неаккуратно, как голодный поросенок, который с голодухи дорвался до шоколада.
Леди отключалась, уступая место варварке, что не умеет нормально есть десерты. Мой рот весь был в шоколаде и мороженом, и Виктор подгадывал такие моменты, чтобы с поцелуем “отведать” сладенького.
Я так же, как и сейчас, с негодующим мычанием пыталась вырваться из его объятий, а ему было все равно.
— Вспомнила? — отстраняется он и всматривается в мои глаза.
— Пусти, — шепчу я.
— Да разбежался, — хмыкает он.
— Вить…
— Что?
— С чего ты такой довольный, блин?
— Сладенького покушал.
— Вот с тобой всегда так, да? — медленно выдыхаю через нос. — То восемь лет пытаемся, пытаемся, проходим все круги ада…
— А в разводе раз и оплодотворил тебя, — расплывается в самодовольной улыбке.
— Оплодотворил? — в ярости шепчу я. — Может, чо уж стесняться… Осеменил? И еще нам почти по сорок, блин! Да как тебе удалось?! — отталкиваю его и встаю, всплеснув руками. — Это возмутительно!
— Многие бы назвали это чудом, а меня волшебником.
— Да сволочь ты такая, — рычу я в ответ, — волшебник! — хватаю со стола салфетку и бью его по плечу. — Вот этого я точно не планировала! От бывшего в сорокет забеременеть!
Официантка в стороне округляет глаза и пятится.
— С тобой всегда так!
Виктор встает, опять хватает меня и прижимает к себе, и меня прорывает на рыдания.
— Козлина ты, а не волшебник…