– Сэр Рональд не говорил ничего такого, из чего можно предположить, что он не удовлетворен нашим заключением.
– Речь не об этом. Ваша работа не вызывает вопросов, иначе он пришел бы прямо к вам. Я думаю, дело просто в любопытстве ученого, желающего узнать, что же заставило его сына покончить с собой, но стесняющегося сделать это за общественный счет. Ведь личные проблемы Марка – не ваша забота, верно?
– Мы занялись бы ими, если бы за его смертью стояли преступные действия – шантаж, запугивание. Но на это ничто не указывало.
– Вас лично удовлетворило заключение о самоубийстве?
Сержант посмотрел на нее с проницательностью охотничьего пса, взявшего след.
– Почему вы спрашиваете об этом, мисс Грей?
– Из-за того, наверное, что вы потратили на это дело немало сил. Я беседовала с мисс Маркленд и изучала газетные сообщения. Вы привлекли патологоанатома; вы велели сфотографировать труп перед вскрытием; вы послали на анализ кофе, оставшийся в чашке.
– Я работал, как в случае смерти, вызывающей подозрения. Так я поступаю всегда. На этот раз принятые меры оказались излишними, однако могло получиться иначе.
– Но что-то беспокоило вас, что-то было не так? – не унималась Корделия.
– О, все было как нельзя более ясно, – сказал он, словно погружаясь в воспоминания. – Почти все как обычно. Самоубийств у нас более чем достаточно. Молодой человек без видимых причин бросает университет и живет самостоятельно, невзирая на неудобства. Копающийся в себе, предпочитающий одиночество студент, не доверяющий ни родственникам, ни друзьям. Спустя три недели после ухода из колледжа его находят мертвым. Следов борьбы нет; в коттедже полный порядок. Для удобства читателей он оставляет в пишущей машинке предсмертную записку примерно того содержания, какого можно ожидать. Похоже, он постарался уничтожить все имевшиеся в коттедже бумаги, однако оставил вилы грязными, а работу – недоделанной, кроме того, приготовил себе ужин, который не стал есть. Однако все это ничего не доказывает. Люди нередко ведут себя нелогично, самоубийцы особенно. Нет, обеспокоило меня не это; дело в узле.
Неожиданно он нагнулся и стал шарить в левом ящике стола.
– Вот, – сказал он. – Как бы вы воспользовались этим, чтобы повеситься?
Ремень имел футов пять в длину и немногим более дюйма в ширину. Он был сделан из мягкой, но прочной коричневой кожи, местами почерневшей от времени. На одном конце в ремне было пробито несколько дырочек со стальными вставками, на другом болталась тяжелая медная пряжка. Корделия взяла ремень в руки. Сержант Маскелл сказал:
– Вот. Скорее эту вещь предполагалось использовать как лямку, но мисс Лиминг показала, что он носил ее как ремень, обернув два или три раза вокруг пояса. Так что же, мисс Грей, как бы вы повесились?
Корделия потеребила ремень.
– Первым делом я бы, конечно, продела заостренный конец в пряжку, чтобы получилась петля. Затем, надев петлю на шею, я бы встала на стул под крюком, вбитым в потолок, и привязала к крюку другой конец ремня. Я бы сильно затянула его и пару раз дернула, чтобы удостовериться, что узел не развяжется, а крюк останется в потолке. А потом отпихнула бы стул.
Сержант открыл лежащую перед ним папку и пододвинул к ней.
– Взгляните. Вот фотография узла.
На черно-белой фотографии узел был виден с редкой отчетливостью. Это был морской узел, завершавший накинутую на крюк петлю примерно футом ниже. Сержант Маскелл сказал:
– Сомневаюсь, что он смог бы завязать такой узел, подняв руки, над головой. Это невозможно. Значит, он сперва сделал петлю, как вы, а потом узел. Но и это невозможно. Между пряжкой и узлом оставалось всего несколько дюймов. Тогда ему не удалось бы просунуть голову в петлю. Остается единственная возможность: сначала он делает петлю, затягивает ее так, чтобы она обхватила его шею, как воротник, а потом завязывает свой морской узел. После этого встает на стул, вешает ремень на крюк и отпихивает стул. Смотрите, сейчас покажу вам, что я имею в виду.
ebooksa