Пожиратель

22
18
20
22
24
26
28
30

Подъём в шесть, завтрак в семь, а с восьми уже стартуют занятия. До обеда четыре урока. Сам обед в два. Потом еще столько же учебных часов до семи, затем ужин и отбой в девять. На помаяться дурью свободного времени нет. И это отлично! Меньше шансов, что нарвусь на неудобный разговор тет-а-тет, коих мне в первую очередь следует избегать. Перемены тут, похоже, отсутствуют. Интервалы между занятиями только, чтобы перейти из одной аудитории в другую. А уж с братцем у себя в комнате перед сном я как-нибудь справлюсь. Это преданное мне до мозга костей чудовище поперёк слова не скажет. В общем, жить можно.

Предметы же не могли похвастаться разнообразием: теория, практика, снова теория. Названия лишь намекали на то, что мы будем на них изучать. И, если «укрепление тела» с «мирознанием» я ещё мог понять, то «роеведение» и «основы возвышения» пока выступали загадочным белым листом. C «раскрытием дара» я тоже вполне мог додумать, и «артифакторика» не то, чтобы сильно смущала, но вот один, причём, наиболее часто стоящий в расписании предмет, признаться, немного пугал.

Стабильно раз в день у нас в расписании присутствовала «техника боя». Без пояснений и расшифровок. Не то собираются учить морды бить, не то махать острыми железяками, не то магией ворогов лупцевать. В любом случае этих занятий мне следует наиболее опасаться. Рейсан-то небось умел это всё и умел хорошо. Да что уж там хорошо – наверняка лучше всех. Если бы не вчерашняя стычка с Ферцем, на которой мышечная память моего мускулистого тельца подтвердила своё наличие, я бы сейчас точно в штаны наложил. Но и так очко жмёт капитально. Как бы не облажаться по полной на этой долбаной практике. Завтра мне предстоит реальная проверка на вшивость. И ведь хрен даже притворишься, что подвернул ногу, или типа того. Местные медики вмиг восстановят. Тут и перелом не поможет. Придётся импровизировать.

До ужина оставалось не так много времени – успели только в сортир заглянуть. Кормили опять насекомщиной, но тут я смирился, и белесые личинки на шпажках через силу сжевал. По дороге назад в корпус Рангар, чью перепалку с девяткой-корневиком я не принял всерьёз, улучил момент, когда в непосредственной близости никого не было и испортил-таки мне настроение.

– Старший брат, – прогудел он на ухо мне доверительным шёпотом. – Когда простака наказывать будем? Такие дела лучше не откладывать. Оскорбление клана всё-таки.

Капец! Вот ведь ранимая девка досталась мне в братья. Оскорбление. Да он настоящих оскорблений не слышал. И что прикажете теперь с этим делать? Я задумался.

– Что предлагаешь?

– Дык, понятно что. Выманить в тихое место и отметелить. Как с Ферцем, только без лишних глаз и ушей.

Двуногое дерьмо, которое я презирал в прошлой жизни стояло передо мной во плоти. Более того, я сам был этим дерьмом. И что хуже всего, для сохранения своей жизни мне предстояло и дальше им притворяться. Мысленно отвесив себе затрещину за слабость и трусость, я нехотя пробурчал:

– До отбоя есть время. Действуй.

– Спасибо, старший брат. Сейчас стемнеет и вызову его. Скажу один на один – этот шкаф точно купится. Там же за книгохранилищем, где Джи опускали. Сейчас парней предупрежу.

– Стой.

Неожиданно ко мне пришла дельная мысль. Не могут же Рэ быть настолько скользким дерьмом? Какое-то понятие чести должно и у этих ублюдков присутствовать. На одном только страхе авторитет не удержишь.

– А сам что, не справишься?

– В смысле? – удивлённо посмотрел на меня Рангар.

– Что о нас на других ветвях скажут? Какого-то грязного простака с корней Рэ только всей толпой и могут на место поставить? Не позорь клан, брат. Где ты, а где он? Неужто боишься этого перезрелка?

– Боюсь? Ха! Только он же девятка, – замялся Рангар. – У него шурс вдвое дольше.

– Обговорим, чтобы только на кулаках. Применит силу, накажем уже всей толпой.

Брат задумался. Было видно, что моё предложение не пришлось ему по душе. Но в открытую перечить он ясный пень не посмел. Хотя и попробовал воззвать к голосу моего разума, припомнив вчерашний «честный» поединок.

– С Ферцем вы тоже на кулаках собирались, – укоризненно просопел он.